«Сдохни».
Три
Я мечтал работать в ретроклубе, но снобы, которые открывали эти заведения, были слишком чувствительны к образованию и социальному статусу; кроме этого, они проверяли кандидатов на подверженность сетевым влияниям, и тут дыра для нч-инъектора не добавляла мне харизмы. Им нужен был стерильно чистый электроник, не похожий на панка, сектанта или хакера, – обычный парень, который мог настраивать старую аппаратуру. Ламповые усилители, древние примочки для гитар, простая ударная установка, настоящая еда и напитки. Последнее стоило бешеных денег, ведь в Тиа-Сити днем с огнем не сыщешь еду, которая не высыпается из пакетика или не выдавливается из тюбика с кислотной надписью. В ретроклубах собиралась публика из тех, кто панически боялся Сети и зависимости от нее, проклинал Игровую Среду и скучал по «старым добрым временам». По большей части здесь зависали отпрыски богатых семей, служащие корпорации, которые пытались отдохнуть от собственного детища, просто любители экзотики или туристы, изучающие прошлое Тиа-Сити.
Хозяева обычных клубов были не столь щепетильны, поэтому периодически мне удавалось устраиваться на работу по настройке очередной системы, пичкающей людей коктейлем из синтетических звуков. Из-за того что я занимался этим без лицензии, без образования, платили мало. Но электронная музыка, бесчисленные суррогаты изнасилованных компьютерными преобразователями частот никогда мне не нравились – еще один наркотик, который продавали так же, как таблетки. Я хотел работать в ретроклубе не из-за денег, а чтобы вспомнить, как звучат гитары, как зарождается грохот в гулком брюхе настоящих барабанов, как четко слышен жесткий звук ерзающего по струнам медиатора, как щекочет тембр необработанного голоса, но каждый раз, когда я пробовал, передо мной хлопали дверью.
Когда это случилось последний раз, я создал Некро и продался «Хайвэю». Им нужно было что-то особенное, истеричное, жестокое, злое, полное насилия и изуродованной музыки. Именно это я им и дал, слегка даже переборщив, добавив в синтетику гипнотических ритмов сочное звучание гитары, пропитав вибрациями басовых струн. Отвратительная продажная девка, которая должна была для меня заработать. Да, если уж говорить правду, то это даже не я ее придумал – я просто переделал образ, который описывал один парень из Сети. И вот теперь развратный символ «Хайвэя» лежал у меня на коленях упакованным и спрятанным в кейс. Чем дальше мы отъезжали от клуба, тем четче я понимал, что теперь в покое меня не оставят. Наверняка они уже запустили поиск, опрашивая доступные им камеры, так что нужно было быстрее скрыться в трущобах, пока японцы не сделали из меня отбивную.
– Эй, остановись, мне нужно выйти.
Машина замерла где-то посередине моста, я открыл дверь, и в лицо пахнуло грязной водой. Мимо, визжа, проносились блестящие бока тачек – они двигались так быстро, что в темноте их было трудно заметить. Я достал кейс, вынул винт с записью основных параметров Некро, отложил его, потом достал капсулу-пульт, подключаемую к звуковой системе, некоторое время посмотрел на нее, кинул на асфальт и как следует припечатал тяжелым ботинком. Микросхемы рассыпались в пыль. Может, японцы и догонят меня, но больше никаких оргий и восстающих мертвецов. Хватит. Винт я сбросил с моста, забрался обратно в машину и дал знак ехать, пересчитывая данные мне Мэй кредиты. Их оказалось не так уж и мало – наверное, она настолько разозлилась, что не посмотрела, сколько дает.
Проехав мост, я осознал, что японцы из «Хайвэя» подключат к поискам всех сектантов из Кибернетического Единства, а это сулило жизнь в подполье. Машина, наконец, доехала до конца моста, ныряя в менее престижные районы, и я начал надеяться на удачный исход. Мимо проносились индустриальные пейзажи с молчаливыми, лишенными окон стенами, громыхающими цехами, вздымающимися вверх трубами и переплетением несущих конструкций. На инфоэкранах что-то мелькало, но я воспринимал происходящее с усилием, как-то туго. После кувалды клубных басов мир казался блеклым, мне страшно хотелось спать. Хорошо хоть, что японцы не подадут заявление в полицию, – все, что вытворяла Некро, было вне закона. Собственно, из-за этой атмосферы опасности и таинственности народ и ломился в «Хайвэй».
Я вылез около завода по производству питательных смесей, огляделся, похлопал по куртке в поисках пистолета, заплатил по счету и скрылся между фабричными зданиями. Тут было опасно, особенно с каким-нибудь скарбом, который бродяги могли посчитать интересным, но лучше местные банды, чем японцы. Старательно огибая «Дыру», пытаясь не попадаться никому на глаза и избегать крупных улиц, на которых стояли камеры, я все-таки едва не нарвался на кучку фриков из Кибернетического Единства, но вовремя успел спрятаться за угол. Когда я дошел до складов, была глубокая ночь. Все, чего мне хотелось, заключалось в прямоугольнике матраса.
Едва я открыл дверь, в глаза бросилась сидящая за моим компьютером фигура.
– Что-то ты задержался.
– Что ты здесь делаешь? – Я с облегчением опустил пистолет, узнав голос Гарри. – Ты должен был проснуться и отвалить, это тебе скажет любой гостеприимный хозяин.
– На новостных сайтах говорят о парне, который собирался убить посетителей «Хайвэя», а потом утащил с собой важное «железо», хотя япошки стараются заткнуть слухи, – затянулся дымом священник, показывая на монитор и никак не реагируя на мое недовольство. – Правда, фотографии трахающихся андроидов, обрывки вирт-клипов и лицо полумертвой королевы «Хайвэя» все равно уже растиражированы ребятами из KIDS по всей Сети.
– Проклятье… – Я швырнул кейс в угол и упал на матрас. – Но меня-то это почему должно касаться? Я пришел после трудового дня, чтобы слушать сводки новостей?
Гарри поднял бровь, не веря мне ни на грош.
– Грайнд, – он отодвинулся от монитора, показывая картинку, – на сайтах висит и фотография этого парня.
Я с трудом повернул голову и встретился взглядом с оцифрованным собой. Сил на то, чтобы ругаться, у меня уже не осталось, так что я снова уткнулся в подушку. Единственный плюс заключался в том, что хакеры из KIDS вырезали неплохой кадр. Теперь обо мне будут грезить сетевые девочки.
– Что за железо ты спер? – В глазах Гарри искрилось неподдельное любопытство.
– Не твое дело, – прервал расспросы я. – Так почему ты не ушел? Тебя выгнали?
Священник хмыкнул, потянулся, посмотрел в потолок. Серый потолок с подтеками, несколькими сколотыми участками там, куда попали пули, и пятнами краски. Он задрал подбородок и выпустил череду колечек; рука безжизненно упала вдоль тела, не выпуская из пальцев сигарету.
– Помнишь того мужика, которого мы видели в туалете? Он сдох, как я и говорил.
– Ну и что?
Гарри усмехнулся потолку и выпустил еще череду колец. Не знаю, о чем он думает в такие моменты, – словно смотрит в окно, мысленно разговаривая с невидимым слушателем, который понимает его намного лучше, чем окружающие. Шутки в никуда. Дым вылетал изо рта плотной струей, будто вода из шланга поливальной машины. Я вздохнул, потер лоб – донимали воспоминания о «Хайвэе». Меньше всего мне хотелось, чтобы Гарри об этом расспрашивал в своей легкой, неприятной манере свободного психоаналитика. Как раз тогда, когда я так подумал, священник отвел глаза от потолка и резко сел, окончив советоваться с невидимым альтер эго.
