Только две серьезные вещи мне еще удалось сделать до наступления сумерек. Первое – выслушать краткий рассказ Пабло о проделанной по моей просьбе работе. И второе, оставшись наедине с Фернандо, заключить с ним маленькую сделку. Тот, правда, вначале не мог понять, что я от него хочу.
Так как я, видимо, слегка потерял и способность убеждать и разъяснять задуманное.
Но когда до него дошло, он, с минуту подумав, засмеялся:
– Ладно! Ты мне помог выиграть забег, и я тебе тоже постараюсь помочь. Тем более мне это ничего не стоит. Даже наоборот – получаю ощутимые выгоды.
– Видишь, ты какой! – нашелся я. – Нет, чтобы оказать мне услугу просто так, как старому другу детства, так он еще…
– Поймал! Виноват! Каюсь! – слезно запричитал Фернандо, повиснув у меня на плече.
Карлота, вернувшаяся в этот момент из дома с тарелками, увидев эту сцену, строго поджала губы и стала выговаривать:
– Папа! Ты опять начинаешь со своими шуточками? Оставь Андре в покое, он занят, а ты его отвлекаешь. Посмотри: он должен был нарезать колбасу и что? Лежит нетронутая!
– Да кто к нему пристает?! – удивился Фернандо и снова засмеялся, глядя, как я ретиво и усердно бросился нарезать твердую, но вкусную колбасу местного, галицийского приготовления. – Просто хочу его немного развеселить: парень-то, видно, простыл в холодной воде, поник, видно, жар у него. Смотри, как глаза-то блестят!
– А ты режь, не отвлекайся! – остановила она меня, увидев, что я поднял голову, пытаясь заговорить. Но я все-таки пробурчал себе под нос:
– Как скажете, как скажете!
– Да уж! – зафилософствовал Фернандо, удобно укладываясь на расстеленное полотенце. – Эта болезнь очень опасная. Смотришь: был парень как парень, а потом вдруг раз! И не узнать его! Хорошо, что я не такой. Подобное заболевание мне не грозит, я уже человек солидный, рассудительный.
Карлота, прищурив глаза, слушала отца с явной иронией, а потом вдруг сорвалась с места и радостно закричала:
– Ой! Мамулька приехала!
Как резво вскочил Фернандо! Как суетливо стал он поправлять на себе трусы и негустые волосы, обрамляющие его лысину. Весь вид его был испуганно-счастливый, словно у маленького ребенка, который убежал от родителей, потерялся, а потом его к ним привели.
И этот ребенок знает, что будет наказан за проступок, но в то же время и безмерно рад вернуться к папе и маме. Глаза Фернандо лихорадочно и долго обыскивали берег до тех пор, пока он не начал понимать, что его разыгрывают.
– Где? – спросил он недовольным тоном, с подозрением оглядывая дочь.
– Не знаю! – та сделала круглые глаза. – Может, мама уже в Ное, может, еще в Сантьяго, – увидев, что отец машет на нее пальцем, продолжила: – Но когда приедет, обязательно расскажу об одном человеке, очень «солидном и рассудительном»!
– Ну, это ты зря! – стал заискивать Фернандо. – Ты ведь моя дочь и прекрасно знаешь мою склонность над всем подшучивать и разыгрывать.
– А я что, против? – простодушно удивилась Карлота. – Если мама посчитает твои разговоры за шутку, я посмеюсь вместе с ней!
– Но так ведь нельзя! – он даже расстроился. – Так нечестно!
– А честно – эксплуатировать свою родную дочь, заставляя ее работать целый день на кухне?! Да еще с помощью коварных подвохов! Вступив в сговор с малознакомыми личностями!
– Ха! Ты, наверное, забыла, что Андре – мой друг детства? Ну а чтобы доказать свою честность и доброту, – он погладил себя по голове, добавляя при этом: – Безмерную! И показать свою к тебе любовь, я решил дать тебе завтра с утра маленькую поблажку… – он сделал короткую паузу, интригуя слушателей. – …Заказал для тебя с утра, на десять часов, инструктора с виндсерфингом!
– Ой, папулечка! – она бросилась его целовать. – Это правда? Ты не шутишь?
– Какие могут быть шуточки? – делано заворчал ее папаша. – Этот шустряк, я имею в виду инструктора, содрал с меня порядочную плату. Еще и убеждал, что на этой неделе большие скидки!
Карлота радовалась, как ребенок. Но потом взглянула на меня и спросила:
– А ты умеешь кататься на серфинге?
– Увы! – я сделал грустное лицо. – Нельзя объять необъятное.
– Вот завтра вместе со мной и научишься!
– Как жалко! – ответил я с явной досадой. – Завтра в десять утра я должен быть в Ное. Мой шеф, собиратель древней литературы, взял с меня обещание навестить его старого коллегу и взять у того некую допотопную книжонку. Но я думаю, справлюсь очень быстро. Пока ты получишь один-два урока, уже вернусь сюда и хоть посмотрю, как это делается.
– А может, мы тебя подождем? – предложила она.
– Зачем же терять оплаченное твоим отцом время? Нерезонно! – тут я увидел Пабло, Николя, Терезу и Лорен, возвращающихся из ресторана на пляже Чаек, куда они ходили купить что-нибудь горяченького. – Ну, наконец-то! А то я уже подумал, что вы пешком, словно пилигримы, подались в Сантьяго.
После было славное застолье, прямо у моря. Опять купание, опять игры. Потом был праздничный вечер с концертами и дискотеками, а все завершал красочный и продолжительный фейерверк.
А мы с Карлотой, когда все разошлись по домам, уединились в лесу, прилегающем к их дому, и целовались. И целовались всю ночь! Да так, что у меня даже губы заболели. (Я уже не говорю про все остальное.)
Расстались мы только около пяти утра, и то потому, что Карлота вспомнила о предстоящих занятиях с инструктором и настояла на необходимости поспать. Дабы потом были силы управлять парусом и держать глаза открытыми. Как я ни был этим опечален, но пришлось согласиться. Отдохнуть и мне не помешало бы. Да и времени на это у меня в отличие от Карлоты оставалось намного меньше. Хоть и по немного другим, отличающимся от ее, причинам.
И к приключениям
Утро выдалось немного пасмурным и туманным. С берега дул ровный, упругий ветер, иногда прерывающийся кратковременным затишьем. Но было очень тепло, да и вода была в меру нехолодная. И ровно в десять Карлота стояла на самом высоком прибрежном валуне и всматривалась в сторону порта, из яхт-клуба которого и должен был явиться так давно ожидаемый инструктор с виндсерфингом.
А когда она увидела вынырнувший из-за мыса парус, то запрыгала на месте, призывно замахала руками, привлекая к себе внимание. Увидев поднятую руку облаченного в гидрокостюм инструктора, сбежала на пляж и принялась надевать такой же костюм на свое прекрасное тело. Заранее было оговорено, что у нее должен быть индивидуальный. А виндсерфинг тем временем красиво и изящно подходил все ближе к берегу. Вот он сделал последний галс, корректируя направление, запрыгал по набегающим на берег волнам и вместе с ними плавно, но стремительно выкатился на пляжный песок.
Карлота перестала одеваться, и даже улыбка постепенно сползла с ее лица. С напряжением и удивлением она пристально пыталась рассмотреть физиономию инструктора, почти полностью скрытую под огромным козырьком противосолнечной шапочки. К тому же он, оттолкнув от себя парус на песок, шел к ней, низко наклонив голову, видимо, глядя исключительно себе под ноги. Когда между ними оставалось всего два метра, она не выдержала и первой громко поздоровалась:
