– Не вижу я никакой помощи! И вообще, она
мне и даром не нужна. Помогай кому-нибудь другому. А я прямо сейчас уйду.
– И куда ты уйдешь?
– Это тебя не касается!
Костыль рассмеялся и стал подвигаться ко мне
все ближе и ближе. Я отступила и вытянула руку с ножом вперед.
– Отдай нож! – крикнул он.
– Не отдам.
– Я кому сказал отдай, хуже будет! Все
равно ты им пользоваться не умеешь.
– Если ты ко мне ближе, чем на шаг,
подойдешь, я тебе все кишки выпущу.
– Ух ты, моя грозная!!!
Костыль засмеялся еще громче, подскочил ко мне
вплотную и резким движением выхватил у меня нож. Я вскрикнула, он вцепился в
мои волосы и намотал их на руку.
– Вот и все, сука. Вот и все. Ты что
здесь комедию устроила? Куда уходить собралась? Ты меня своим финансистом уже
достала! Ты меня окончательно им достала! Думаешь, если у тебя лицо красивое,
то все мужики будут у твоих ног? Всю жизнь на тебя западать будут?! Ошибаешься!
Финансист, наверно, любит целовать твои щеки. Ему нравится твое красивое
гладкое лицо? А ну отвечай! Нравится или нет?!
– Нравится! Нравится! Нравится! Ему все
во мне нравится!!! И мои щеки, и мое лицо тоже!!!
Пьяный Костыль вновь рассмеялся и с силой
полосонул по моей щеке ножом. Я громко закричала. Он выпустил мои волосы, и я
почти без сознания упала на пол.
– А такой он будет тебя любить?! –
пробормотал он и вышел из дома.
Не знаю, как я дожила до утра. Я прикладывала
к щеке полотенце, но оно тут же промокало, страшная боль раздирала меня. Я
наложила повязку, оставив открытыми только глаза, нос и рот. Ближе к утру я
попробовала снять бинты, но это оказалось очень больно, и у меня опять
засочилась кровь.
Костыль пришел сразу, как только проспался. Я
сидела на полу в самой дальней комнате, положив голову на колени.
– Нин, ты как? – тихо спросил он и
сел рядом.
Я не ответила, я просто подняла голову,
посмотрела на него усталым взглядом и отвесила ему звонкую пощечину. Я думала,
что после этой пощечины Костыль меня просто убьет, но он не тронул меня
пальцем.
– Нин, ты как? Тебе больно? – вновь
спросил он и взял меня за подбородок. – Но ведь ты сама меня довела. Сама.
Этот финансист тебя почти сутки тискал. И как я должен был на это реагировать,
нормально?! Я ж мужик, и у меня, между прочим, гордость есть. Ты ведь мне
специально на нервы действовала. Могла бы сразу отшить. А ты довела до белого
каления. Сама. Какого хрена он тебе упал?! Он уже свои функции выполнил. Больше
он нам не нужен. Он тебя ко мне привез. Этого достаточно. Со всем остальным я
сам разберусь.
– Я его люблю. Ну как ты не понимаешь,
что я его люблю?!
– Да хорош ты мне по ушам ездить со своей
любовью! Как любишь, так и разлюбишь. Сама посуди, что тебе может дать он, а
что я! Зачем ему голову забивать всякой ерундой? Пусть спокойно себе работает.
Он же математик, так пусть и считает дальше свои цифры. Ты его с правильного
пути не сбивай. Короче, Нин, перебирайся в мой дом. Будем с тобой вместе жить
как муж и жена.
– Нет, – замотала я головой.
– Ты так отказываешься, как будто у тебя
есть выбор. У тебя нет денег. Ты преступница, которая ни сегодня-завтра должна
оказаться за решеткой. У тебя будет шрам на лице, на тебя же ни один мужик не
глянет и уж тем более не западет. Ты хоть понимаешь, что ты стала уродиной?!
Понимаешь или нет? А я тебя любить буду. Я тебе новый документ сделаю. Из того
дерьма, в которое ты попала, тебя вряд ли вытащишь. Я тебе новый документ
заказал. С новой фамилией, с новым именем. По этому документу ты будешь моей
женой. Тебя никто не тронет. А если захочешь, ребенка мне родишь. У меня все
дети только внебрачные, а мне настоящего наследника хочется. Мне ведь лет-то
уже немало.
Я убрала руку Костыля со своего подбородка и
тихо сказала:
– Если я что-то и хочу, так это покинуть
твой дом как можно быстрее.
– А куда ты пойдешь?
– Это не твое дело.
– Хочешь попасть в тюрьму? Ты хоть
знаешь, что такое тюремная вонь и как ею дышать?! К тюрьме нужно быть готовым!
Ты хоть знаешь, что такое тюремная камера?! Держись за меня крепче, чтобы
никогда этого не узнать. Вместо двадцати пяти человек в камере восемьдесят, а
то и все сто! Ты когда-нибудь спала на нарах?! А крохотное окошко с решеткой!
Одно-единственное на всю камеру! Будешь лежать на нарах и вдыхать тюремную
вонь! Многие закрываются мокрыми полотенцами, потому что боятся, как бы ночью
от страшной жары и вони не остановилось сердце. Ты не сможешь вообще ни о чем
думать, у тебя просто не будет мыслей, твой мозг будет словно в пелене. А
тюремная похлебка?! – не мог остановиться Костыль. – Дай-то Бог тебе
ее никогда не пробовать. А тебя это ждет. Ты слишком изнеженная, ты не сможешь
там продержаться. Твое тело покроется язвами, их называют бутырской болезнью.
Ты хоть понимаешь, что тебя ждет?! В общем, вставай, пошли ко мне в дом. Все
будет хорошо. Вот увидишь. На днях привезу твой новый паспорт, и у тебя
начнется новая жизнь. Я покажу тебя лучшим врачам, сделают операцию, будешь
красивее. Намного красивее, чем раньше.
– Нет, – замотала я головой. –
Нет.
– Что – нет?
– Я люблю Сергея. Я очень люблю Сергея.
– Тогда я его убью.
– Что?
– Я сейчас же прикажу своим людям его
убить. Не будет Сергея, не будет и никакой любви.
– Нет!
Костыль взял телефонную трубку и, набрав какой-то
номер, сухо сказал:
– Паша, я в домике для гостей. Срочно ко
мне зайди.
Паша появился довольно быстро. Увидев меня, он
присвистнул:
– Евгений Александрович, а чего это у нее
все лицо в крови?
– Ударилась, на нож наскочила.
– Понятно, – буркнул Павел. Заметив
недовольный взгляд своего босса, он, видно, решил не задавать больше вопросов.
– Я позвал тебя, чтобы ты дал ребятам
команду финансиста убрать.
– Когда?
– Прямо сегодня. Только сделайте все
красиво. Лучше, если это будет автомобильная авария. Можно сразу, как только
стемнеет. И только так, чтобы вообще никаких признаков жизни не было – ни
больниц, ничего подобного.
– Как скажете, шеф. Красиво наши ребята
умеют. Сделаем все в лучшем виде.
Павел хотел было уйти, но я вскочила и
закричала:
– Нет! Нет! Нет!
