Эпилог
Я подкатила инвалидную коляску к зеркалу,
закрепила на своих седых волосах зеленую заколку, усыпанную изумрудами, ту
самую, что когда-то подарил мне Сергей. Затем посмотрела на зеленое платье и
улыбнулась. Я бы не смогла его надеть, даже если бы очень этого хотела. Тогда у
меня была тонкая талия, а теперь, с возрастом, я заметно расплылась и уже давно
ношу вещи пятьдесят шестого размера. Я закрываю свой шрам на щеке седыми
волосами и с тревогой думаю о том, зачем же я позвала Сергея, какая у него
будет реакция… Мне по-настоящему страшно, потому что я знаю, что я постарела
намного больше, чем он. Я не переношу свою старость. Я на дух ее не переношу!
Она добила меня окончательно. Она хитрая, знает, с кем и какими способам нужно
бороться. Ищет слабые места и давит на них изо всех сил.
Я не могу ее скрыть. Время обгоняет меня, у
меня не получается идти с ним в ногу.
Мне страшно, но все же я хочу увидеть Сергея…
Всего один раз… Я не хочу, чтобы он снизошел до жалости и остался с калекой. Я
знаю, нельзя строить будущее на развалинах прошлого. Конечно, всякое бывает. У
нас в подъезде живет женщина, ей семьдесят, и она недавно вышла замуж. Говорит,
что у нее только началась жизнь, что никогда не испытывала ничего подобного.
Ему семьдесят пять, и они выходят во двор, держась за руки. Она ждала семьдесят
лет, чтобы встретить свою любовь, и дождалась. Когда шла с ним под венец,
плакала от счастья. Она была вдовой и не собиралась больше устраивать свою
жизнь, но этот мужчина очаровал ее детей и внуков. Он не хотел украсть у них
мать и замечательную бабушку, он просто хотел, чтобы эта женщина была
счастливой и чтобы она улыбалась. А она и в самом деле начала улыбаться. Красит
губы яркой помадой, повязывает яркие косынки на голову и считает, что для того
чтобы быть красивою, необязательно быть молодой. Красивой можно быть в любом
возрасте и счастливой тоже.
Когда раздался звонок в дверь, я мысленно
перекрестилась. У меня неимоверно тряслись руки, и я едва справилась с замками.
Сергей внимательно посмотрел мне в глаза, встал на колени перед инвалидной коляской
и начал целовать мои ноги, которые уже больше тридцати лет не могли ходить. Я
рассказала Сергею свою жизнь. Почему должна была остаться с хозяином
приютившего нас когда-то дома, про то, как погиб Костыль, а я осталась жива,
выкарабкалась, и все поверили, что я просто не справилась с управлением. Что по
паспорту я Костылева Руслана. Как выйдя из больницы, я вернулась в дом Костыля,
чтобы забрать изумрудную заколку, зеленое платье и деньги на жизнь… От всего
остального я отказалась и больше чем на тридцать лет закрылась в этой квартире,
отрешилась от жизни… Я сказала, что ничего от него не требую. Я просто хотела
его увидеть, потому что на днях мне поставили неутешительный диагноз, мне
осталось жить совсем мало. Я говорила и смотрела Сергею в глаза. Он выглядел
намного лучше, чем я. Эдакий бравый пенсионер в прекрасной форме и хорошем
расположении духа.
– Я просто хотела попрощаться, –
произнесла я сквозь слезы и закрыла свой шрам седыми волосами. – Мне
осталось совсем немного.
Сергей обнял мои ноги и прошептал:
– Нина, как ты могла? Ну как ты могла?
– Что?
– Как ты могла молчать тридцать с лишним
лет и скрываться в этой квартире?
– Тебе этого не понять…
– Почему? Почему ты так думаешь?
– Потому что есть вещи, которые мужчины
не могут понять… Мужчинам не понять…
Сергей смотрел на меня влюбленными глазами, он
был счастлив. Он не видел во мне седую пополневшую старушку… Он не видел мои
морщины, мой шрам и мою инвалидную коляску… Он плакал от счастья, целовал мои
ноги и говорил:
– Нинка, родная, если бы ты позвонила
раньше, я был бы твоим другом, твоей сиделкой, твоим мужем – кем угодно, только
бы ты мне позволила. Как же ты до сих пор не поняла, что я люблю тебя не за то,
КАКАЯ ты есть, а за то, что ТЫ ЕСТЬ. Я не уйду, ты не будешь помирать здесь
одна, потому что будешь жить, и мы будем счастливы как в далекой молодости.
Наша любовь прошла слишком большие испытания, и она должна жить. Наши чувства
победили время и победят твою болезнь, они дадут нам счастье, которое мы так
долго с тобою ждали. Это ерунда, что у тебя седые волосы. Они самые красивые и
по-прежнему пахнут пшеницей. Ерунда, что у тебя морщинистые руки, они самые
родные, а других мне просто не нужно. Я буду целовать твой шрам, твои ноги и
твое израненное сердце… Мне наплевать на мнение окружающих. Я хочу лишь тебя, а
все остальное меня мало заботит.
– А как же твои дети?
– Ты им понравишься. Иногда они вместе со
мной приходят к тебе на могилу.
– А внуки?
– Они замечательные. Вы обязательно
поладите.
Я смахиваю слезы, Сергей достает платок и
вытирает мое лицо.
– Нет любви, в которой нет
восхищения… – шепчет он, положив голову мне на колени. – Одиночество
никогда не может быть приятным. Никогда, что бы ни говорили… Я научился жить с
одиночеством. Я приспособился… Но я всегда оставлял дверь приоткрытой. Я верил,
что когда-нибудь наступит момент, и ты в нее войдешь…
Я закрываю глаза, плачу и думаю о том, сколько
нам еще отпущено счастья. Неделя, месяц, год, а может быть, больше. Не важно.
Важно то, что это время мы проживем вместе…
