Гномы начали переглядываться, Ладлем посмотрел заинтересованно, да и кого бы не заинтересовало слово «пустые».
Принесли стол, достаточно длинный, чтобы поместилась дюжина гномов, на середину выдвинули железные, серебряные и пару кружек из золота.
Я сосредоточился и начал наполнять их грогом, глинтвейном, ромом, виски, коньяком, а золотые доверху налил чистым спиртом, гномы — народ крепкий, помню по Уранту, что едва не задохнулся, но потом не мог нахвалиться.
Гномы разобрали кружки неспешно, с надлежащей солидностью, не эльфы же какие-то легкомысленные, видят и ценят мое понимание, сделали по глотку, дальше стоило посмотреть на их рожи, у кого заинтересованная, у кого глаза лезут на лоб, кто-то вдохнул и не может выдохнуть, и хотя все справились с честью, гномы — не просто крепкий народ, а скалы, однако же рожи у всех побуряковели, глазки заблестели, а голоса почти сразу стали раскованнее и живее.
— Скажу сразу, — заявил я, — над миром нависла беда. Этим летом в небе появился небесный ковчег, который разрушит все на земле. Там, где были горы, станут моря, а где моря — выжженные пустыни или высокие горы. Перемешано будет все, останутся груды щебня…
Они слушали внимательно, не выпуская кружек из ладоней. Ладлем пробормотал:
— Что-то такое в наших легендах есть. Будто бы такое было.
— И приближается снова, — заверил я.
Он нахмурился.
— Мы отсидимся под землей.
— Не получится, — сказал я с сочувствием. — Будут сдвинуты целые пласты земной коры. Пещеры исчезнут, хотя возникнут новые, только в них никого не будет.
Он спросил с подозрением:
— И как с таким собираетесь бороться?
— Ковчег опустится на землю, — пояснил я — от куда выйдут чудовища и наберут полные трюмы пленных. В это время можно и попытаться напасть, потом будет поздно, улетят.
Он ухмыльнулся.
— Гномов не схватят.
— Больше всех, — согласился я, — пострадают люди с их городами и крепостями. Но предположим, мы все же победим.
Он криво улыбнулся.
— Молодцы!
Я посмотрел на него с гневным изумлением.
— Вы не поняли?
— Что я должен понять?
— Люди сделают выводы, — сказал я жестко. — Оставив нас сражаться с Маркусом в одиночку, вы тем самым бросите нас в трудную минуту. И тогда после победы не жалуйтесь, что неприязнь, которая сейчас есть к вам, превратится в лютую ненависть, во вражду.
Он хмыкнул.
— Ну, до любви и сейчас далеко.
Я покачал головой.
— На вас начнут охотиться! Вас будут разыскивать только для того, чтобы убить. Как предателей. Тысячи удальцов будут спускаться в ваши туннели и стараться уничтожить вас, а на поверхность земли вам не подняться будет даже ночью.
Он помрачнел.
— Вам не отыскать нас в туннелях.
— В туннелях у вас не все, — напомнил я. — Не зря же вас то и дело видят в лесах. Даже днем. А теперь будут стараться убить и принести домой голову гнома как трофей.
Он помрачнел.
— Это угроза?
— Зачем, — сказал я, — вы же сами знаете, так и будет. Даже если люди победят, победа будет тяжелой, многие погибнут. А гномы не пострадают. Разве этого недостаточно для недоверия и вражды?
Он буркнул:
— А что вы знаете… об этом Маркусе?
— Немного, — признался я, — но кое-что для схватки с ним уже сделано…
Он настороженно выслушал то немногое, что я мог рассказать о непонятном, но могущественном противнике, что появится с неба, вот уже там почти в центре горит яркая точка, что превратилась в небольшой багровый диск.
— Говоришь, — проговорил он мрачно, — опустится точно там?
— Надеюсь, — ответил я и поправил себя, — рассчитываю.
Он кивнул, для гномов, мастеров своего дела, главное — расчет, а надежды — это что-то глупое и непонятное, присущее разве что безголовым эльфам, что вообще непонятно зачем живут.
— Мы сможем прорыть к тому месту ход, — сообщил он. — Даже не один. Если начнем, конечно, пораньше, а не тогда, когда увидим, где сел…
— Уверен, — сказал я с благодарностью, — это нам поможет. Люди и гномы должны быть плечом к плечу!
Он скривился.
— Наши плечи на разных уровнях.
— Значит, — сказал я, — нам достанется больше. Я имею в виду, на орехи. Хочу добавить еще очень важное… Я только что говорил с высшими иерархами церкви! Они весьма зело за равноправие. Если выступите с нами плечом к плечу против Маркуса, то гномам будут предоставлены все те же права, что и людям.
Он поморщился.
— А что нам эти права?
— Например, — сказал я, — вы сможете продавать свои изделия напрямую, а не хитрым перекупщикам. Те берут у вас дешево, а в городах перепродают впятеро, а то и вдесятеро дороже!.. Вы же деловой и расчетливый народ, вам знакомо понятие упущенной выгоды.
Он уже приготовился возразить, явно давно вертелась на языке некая колкость, но тут задумался.
— В десять раз, говоришь?
— А ты как думаешь? — спросил я. — Когда делают вид, что с огромными трудностями достают у вас где- то в глубоких подземельях, рискуя жизнями?
Он проворчал:
— Мы сами выносим все товары наверх!
— О чем и речь, — ответил я. — И это только один из моментов упущенной выгоды. Отказываться от тесной смычки с людьми — сплошная упущенная выгода! Подумайте. Посоветуйтесь со старшими товарищами.
В темноте затопало, на свет вынырнул могучий гном, в руках на красном бархате бережно держит молот.
Я ахнул:
— Так это же… он самый! Какие же вы молодцы…
Ладлем прогудел гордо:
— У стариков сохранились чертежи и рецепты. А когда нашли нужный металл, пошло легче. Но геммы вставляй сам, у нас с этим туго. И вообще… он сейчас ничей, но как только возьмешь, он тебя признает хозяином.
Я нагнулся и с чувством обнял.
— Люди и гномы — братья навек!
Глава 9
Зайчик с задумчивым видом грызет камни, Бобик бегает вокруг и обнюхивает землю. Вид у Адского Пса несчастный, а когда увидел меня в темном проеме пещеры, завизжал и бросился на шею.
Я благоразумно уперся спиной в каменную стену и задержал дыхание.
— Ну ты чего, мордик?.. Как будто я отлучался на год!
Арбогастр посмотрел на меня со снисходительной иронией, дескать, будто не знаем этого дурачка, я кивнул ему, да-да, мы же взрослые, а он еще щенок, солидно поднялся в седло.
