— Ура, — сказал я вполголоса, сердце тревожно и радостно затрепетало, — если это не корабль Ордоньеса, то я не король… Хотя вообще-то какой из меня король, сам знаю, но никому не скажу.
Бобик ринулся через густые заросли напролом, послышался треск, молодые деревья затрясло, по трепыхающимся вершинкам видно, что понесся в сторону кораблей, а не за спугнутым стадом кабанов.
Бухта распахнулась разом, словно могучие деревья раздернули подобно занавесу, и открылась водная ширь. Один корабль выгружает людей и грузы на берег, а два бдят у довольно узкого горлышка, где с трудом могут пройти не больше двух кораблей разом.
— Вперед, — сказал я арбогастру. — Если не ошибаюсь, этот толстый жрун уже понял, кого мы ищем…
Глава 10
Ордоньес, огромный, с жуткими шрамами на лице, перебитым носом и квадратной челюстью, такое лицо пугает женщин и вызывает уважение мужчин, просоленный ветрами и океаном настолько, что пахнуло этим неповторимым ароматом, пошел навстречу широкими шагами и уже начал было раскрывать объятия, но вспомнил, что он теперь граф и адмирал, обязан соблюдать манеры, рухнул на колено и, глядя на меня снизу вверх, улыбнулся во весь рот, показывая, что принял эту игру и знает ее правила.
— Ваше высочество!
— Адмирал, — сказал я тепло, поднял его и с чувством обнял. — Как же я рад тебя видеть…
Матросы заинтересованно подняли головы, оставив работу, на них прикрикнули, но сами капитаны один за другим начали подходить ближе, глядя на меня с восторженным любопытством.
Ордоньес прогудел довольно:
— А как рад я, ваше высочество!.. Как только увидел вашу крохотную собачечку, сразу понял — победа!
— Величество, — поправил я — Мое величество, и, видя его удивленное лицо, пояснил небрежно: — Да-да, уже король. Мунтвиг разбит вдрызг, а мы начинаем объединение северных королевств. Конечно же, пора начинать думать о победном возвращении в маркизат Черри…
Он выпучил глаза, я видел, как даже дыхание у него перехватило от лавины так небрежно вываленных новостей.
— Ко… роль?
— Да, — подтвердил я еще небрежнее. — Из трех королевств сделал одно, так что не просто король, а как бы весьма король. Даже зело! Хотя и обло.
Он сказал потрясенно:
— Уже?
— Разве быстро? — изумился я. — А мне казалось, и так затянул. Можно бы побыстрее, меньше бы дров наломал. В общем, Сен-Мари раздавить не составит трудов, только для такого пустяка перебрасывать всю огромную армию с севера? Это стыдно, выкажем леность ума и отсутствие отваги. Хорошо бы обойтись местными силами.
— Силов маловато, — сказал он в затруднении, — но видит бог, у вас может и такое получиться!..
Я сказал самоуверенно:
— Конечно, может!
— А если может, — сказал он, — то надо. Чтоб о нас песни пели и глупости глупостили.
— Это важно, — согласился я, — как не ради глупостей? Вся жизнь потеряет смак! Глупостей должно быть много, чтобы, как говорят в простом народе, было что вспомнить. Хотя, правда, я слыхал от стариков, что если и вспоминают, то кривятся и стыдятся.
— Ну да, — согласился он, — это мы думаем, что им будет вспоминать интересно. Но мы такими не останемся…
Я взглянул остро, в голосе отважного и не привыкшего обременять голову умными мыслями капитана прозвучала странная нотка.
Стареет, что ли, мелькнула опасливая мысль. А мне вовсе не философы нужны, я сам философ, мне рубаки и прочие исполнители надобны в большом количестве.
— Мы такое натворим, — сказал я хвастливо, — что все равно вспоминать и гордиться будем. Мы ж не бабе коллекционируем?
Он хмуро усмехнулся.
— Это так.
— Докладайте, — велел я. — Что за это время и как произошло?
Он посмотрел с виноватостью, забавное зрелище, когда пират с такой жуткой физиономией, изрезанной старыми шрамами, смотрит вот так и разводит руками. При этом вздыхает так горестно, словно в одиночку тащит на гору тяжело груженную телегу…
— Когда Вирланд взял власть, началось как бы стыдное для мужчин. Забегали, орут… Что делать, знали только заговорщики, остальные растерялись. А тут еще в порт примчались всадники…
— С Кейданом?
Он кивнул.
— Сказать, что я удивился, это ничего не сказать!.. А он заявил мне, что единственное для него безопасное место — это на палубе корабля. Я хотел было послать его к такой матери, но на берегу показалась погоня, а я, как добрый христианин, по своей гуманности и в предчувствии некой смутной выгоды, велел принять его на борт и убрать сходни.
Я спросил с интересом:
— Те требовали выдачи?
— Да, — ответил он, — но тут уже я сам послал их подальше. Кейдан хоть и враг, но король?.. А они, значит, бунтовщики.
— Ну-ну?
Он сказал серьезно:
— Винюсь, сперва в самом деле увел эскадру в открытое море, но это же оставить вас без поддержки… хотя, конечно, когда демоны наперебой служат, можно и без меня, но все равно будет не совсем бы как честно, хоть я и пират. Вспомнил, что если и обойдетесь без меня, то у вас есть войска в Гандерсгейме, которым, возможно, моя помощь придется кстати.
— Уверен, — сказал я, — они вам обрадовались.
— Еще бы, — ответил он с гордостью. — Правда, не мне, кораблям. В Гандерсгейме еще таких красавцев не видели! Жду не дождусь, когда поплывем в ваш маркизат Черри. На таких кораблях и океан не такой уж и бесконечный…
Капитаны кораблей, что из новых, при словах «ваш маркизат» насторожили уши, но я тут же оживленно начал расспрашивать, что происходило, не давая им слова вставить, а потом, если не забудут и все же спросят, скажу, что послышалось, и посоветую пить меньше.
— А что Кейдан? — спросил я.
Он поморщился.
— Трусил, но виду не показывал.
— И что с ним? Где он?
— В Гандерсгейме, — ответил он с неловкостью. — А куда его еще?.. Не бросать же за борт, если прибежал просить убежища.
Я сказал зло:
— Только в Гандерсгейме его не хватало.
Ордоньес сказал успокаивающе:
— Он в Гандерсгейме, но… не у дел, Ваше Величество. Эх, как же здорово! Я теперь настоящий адмирал, если служу Его Величеству королю!
Я кивнул на каравеллу у берега.
— А где остальные?
— Все в деле, — заверил он. — Ни одну не потерял!.. Из тех, что построили. Вывел в море, представляете, почти без экипажа, уже там обучал, делал из этих простофиль моряков… Каравелла капитана Джорджа-Якоба все время курсирует между Тараскон- ской бухтой и этой.
