– Я знаю, что я урод.
– А исправиться не хочешь?
– А меня только могила исправит.
– Наверно, так и есть.
– И Игоря я приказал шлепнуть только по той причине, что у
него дела в гору пошли, и он зажил нормальной жизнью, в которой есть бизнес,
семья, дети.
– А разве за это убивают?
– Девочка моя, в этой жизни убивают за все и даже за то, что
нет причины для того, чтобы убить.
– Ты говоришь, а у меня мурашки по коже…
– Игорь раньше на моей сестре был женат. Первый брак,
пробный, как это часто бывает. Женились, как и все, по любви. А куда она потом
делась – непонятно. Сестра дочку родила. Развелись они, когда дочке еще года не
было. Что там у них произошло, только им двоим известно, но Игорь еще тогда,
когда моя сестра беременная ходила, другую себе нашел. Несмотря на слезы и
истерики, как только ребенку исполнилось полгода, ушел к любовнице, снова
женился и двоих детей наклепал. С ребенком моей сестры у него трое детей
получается. Кузнец, ничего не скажешь. Так вот, у Игоря дела в гору пошли. Дом
полная чаша, жена-красавица, дети нарядные и счастливые… А сестрица моя запила.
А однажды она ко мне на коленях приползла и сказала, что закодируется, заживет
как нормальный человек. Просила, чтобы я Игоря шлепнул.
– За что?
– За то, что у моей сестры все плохо, а у него все хорошо, и
он ни о дочери, ни о бывшей жене не вспоминает. Не осталось в его жизни места
для них. Плохо моей сестре жить в одиночестве и знать, что у Игоря все хорошо.
– Так, может, ей нужно было лучше своей личной жизнью
заняться? Познакомиться с кем-нибудь, замуж выйти. Так легче пережить чужое
счастье.
– Никто ей так и не встретился. Бывший муж из головы не
выходил. Игорь знал, что я черными делишками занимаюсь, и от меня отдаляться
начал. В общем, сестра моя закодировалась, за ум взялась, а я свое обещание
сдержал и Игоря шлепнул.
– Зачем?
– Затем, что, если бы я этого не сделал, моя родная сестра
никогда этого не простила. Она хотела, чтобы дети Игоря от другой жены росли
без отца, как и ее ребенок. Наташка, я пошел у нее на поводу. Я гад?
– Гад конченый. И сестра твоя зараза. Гадюка! Два сапога
пара. Вы приносите людям несчастье, – не смогла я не выразить своего
презрения.
– Знаю. Вот такая у нас семейка. Одна порода. Наташка,
что-то мотор так быстро бьется. Я сегодня перебрал. И алкоголь, и кокаин… И все
в таких убойных дозах. Что-то я хреново себя чувствую.
– Может, сдохнешь, так я хоть заживу по-человечески, –
шепотом произнесла я, не отводя глаз от ночного моря.
– Я убью тебя за эти слова.
– Убивай. Зачем жить так, как сейчас живу я? Во что ты меня
превратил? В зависимую тварь? Я сама себя ненавижу. Сколько я так проживу с
ненавистью к себе?
Я находилась под действием наркотика и не задумывалась над
тем, что говорю. Но даже в таком состоянии я испытывала к себе брезгливость и
отвращение.
– Натаха, а ты где деньги взяла?
– В баре у пьяного парня.
– Он тебя запомнил?
– Не знаю.
– Что значит, не знаю?
– Все зависит от того, в какой степени опьянения он
находился.
– Ну, а ты как думаешь, в какой?
– На вид абсолютно пьяный, но относительно денег хорошо
соображает. За сто долларов готов был удавиться. Возможно, он вернется за
столик, пересчитает деньги, поймет, что не хватает пятьсот долларов, и забьет
тревогу. А быть может, просто возьмет портмоне и пойдет спать в номер, в
обнимку с бутылкой финиковой водки.
– Поосторожнее надо работать. Еще не хватало на какой-нибудь
ерунде сгореть.
– Сгорю, если ты вовремя не будешь давать мне на дозу.
– Девочка моя, пойдем спать.
Егор взял меня на руки, понес в комнату и опустил на
кровать. Я положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
– А что, француз нас, правда, к себе в Ниццу зовет? –
спросил он.
– Правда.
– Так нужно ехать.
– Я не хочу его обманывать.
– Почему?
– Потому, что он для меня слишком хорош.
– Это не основание для того, чтобы пожалеть мужчину. Ты же
не замуж за него собралась, а хочешь потрясти и обработать по полной программе.
– А еще он спас мне жизнь.
Я приподнялась и рассказала Егору, как я хотела сегодня от
него сбежать. Егор дослушал меня до конца и ударил кулаком по стене.
– Как ты могла?! Ты что, до сих пор не поняла, что если ты
от меня сбежишь, то единственное место, в котором ты можешь оказаться, –
это тюрьма. Другого места нет и не будет!
– Я сегодня поняла, что не могу без дозы. Ты – это доза, а
без дозы я никуда. Значит, мне нет смысла бежать. Разве можно бежать от дозы…
Егор еще несколько раз стукнул кулаком по стенке и злобно
прошипел:
– Дура! Какая же ты дура! Как ты могла? Нашла где бежать, в
другой стране! А если бы твой француз за тобой не поехал? Я бы не знал, где
тебя искать, и ты бы сдохла на той цепи, на которую тебя хотели посадить!
И Егор снова стукнул кулаком по стене. С соседнего балкона
послышался голос проснувшейся старушки.
– Мистер Большой Член, вы зачем стучите в стену? Вам
одиноко, и вы зовете нас провести с вами остаток ночи?
Егор вскочил с кровати, закрыл балкон и задернул шторы.
– Задолбали! Я даже не думал, что бывают такие сумасшедшие
бабки. – Вернувшись в кровать, он вновь взялся за сердце и тяжело
задышал. – Опять мотор барахлит. Ты дашь мне таблетку валидола?
Я полезла в аптечку, достала валидол и протянула таблетку
Егору.
– Положи под язык и больше не разговаривай.
– Наташка, что-то мне страшно. Вдруг я умру?
– Не умрешь. Такие, как ты, не умирают, а переживут все и
всех.
– Я тебе серьезно говорю.
– А я тебе серьезно отвечаю.
Я проснулась утром от стука в дверь. Подняв голову, я
увидела, что вся моя подушка в крови и с ужасом поняла, что ночью у меня шла
кровь из носа. Бог мой, я даже не проснулась. Встав с кровати, я мельком
посмотрела в зеркало на свое бледное лицо и подошла к двери.
– Кто там?
– Наташа, это я, Шарль, – послышался за дверью бодрый
голос француза.
– Шарль, извини, я тебе не могу сейчас открыть дверь. Я
принимаю душ, – тут же соврала я.
