Посмотрев на маму Шарля, я улыбнулась и произнесла:
– Я вчера под холодным душем долго стояла. Простыла. Теперь
горло лечу.
– Я так и подумала, что алкоголь – ваше лекарство, –
произнесла женщина и многозначительно посмотрела на своего мужа.
– В общем, мама, мы с Наташей любим друг друга и хотим
пожениться, – Шарль напомнил о цели нашего визита. – Отец Наташи
будет жить с нами. Он человек одинокий. Кроме Наташи, у него никого нет. Он
очень за нее переживает.
– Как же вы быстро все решили. Ее отец, значит, тоже будет
жить с вами, – по поведению матери Шарля было видно, что у нее сдают
нервы.
– Наташин отец уже дал свое согласие на брак.
– Шарль, сыночек, еще бы он не дал! Ты же такая выгодная
партия. Жаль, что ты этого не понимаешь.
– А чем вас не устраивает моя дочь? – наконец вмешался
в разговор Егор, пытаясь и за меня заступиться.
– А почему она должна нас устраивать?
– Она у меня умница, красавица и просто хороший человек. У
нее, между прочим, в Москве от женихов отбоя не было, но она, как жена декабриста,
поехала за вашим сыном в эту тьму тараканью.
– Какую еще тьму тараканью? – хором спросили родители
Шарля.
– Ну, в эту вашу Ниццу.
– Вы считаете Ниццу тьмой тараканьей???
– Дыра дырой.
– Вы понимаете, что вы говорите? Люди со всего мира
приезжают сюда отдохнуть. Это же элитный отдых.
– Да они по старинке сюда едут. По незнанию. Что здесь
красивого?!
– Как это что красивого? Это же Лазурный берег!!!
– Ой, нашли чем удивить! Да вы наш Байкал не видели и
Астрахань, и Дальний Восток!
– Мы таких мест не знаем.
– А откуда вы можете их знать? У вас же кругозор ограничен.
В Ницце мозги плавятся от жира, денег и солнца.
– Да что вы себе позволяете?! Яблоко от яблони недалеко
падает. Вы от своей дочки недалеко ушли.
– Конечно. Мы с ней единое целое, и никто никогда нас не
разлучит.
– Да живите как хотите, только в чужую семью не лезьте.
– В вашей Ницце жить – себя не уважать, – разошелся не
на шутку Егор. – Я вот вчера прошелся по набережной. Это же катастрофа!
Все пляжи частные, вход за сумасшедшие деньги. А на них никакого комфорта. А
что делается на городских пляжах? Даже кабинок нет для переодевания! Булыжники
кругом, лечь невозможно. Пять минут полежишь, и уже бока болят. И это элитные
пляжи? Тьфу на них. В нормальных странах на пляжах полотенца выдают, а тут каждый
со своим ходит. Как на пруду в дачном поселке, честное слово. Кругом грязь,
саньем пахнет.
– Чем???
– Саками. Мочой, если непонятно. Я такой грязной воды нигде
не видел. Море вообще не чистится. В такой воде купаться страшно, можно
какую-нибудь заразу подцепить. Кругом презервативы плавают.
– Что плавает? – поморщилась мать добряка Шарля.
– Презервативы, – повторил Егор. – Из воды
выходишь весь обвешанный презервативами. Я вообще поражаюсь, как в таком гадюшнике
можно жить? А питание? В ресторане закажешь салат, а там одни листья. Но я же
не корова. Я нормальный мужик, который никогда силосом не питался и питаться не
будет. Жрать нечего. Пицца горелая. Люди давятся. Кроме того как пить вино,
здесь больше заняться нечем. Здесь только вино нормальное. Вкусное. В голову
хорошо дает. Остается только спиться и забыться. А по старой Ницце пройти
невозможно, все улицы позассыкали. Народ пиво пьет и тут же ссыт. Вонь стоит. И
все это оттого, что здесь почти туалетов нет. Это же смешно: с туалетами
напряженка. Три туалета на весь город. Меня самого так приломило, что я забежал
за угол и коня приспустил.
– Простите, кого вы приспустили? – заинтересовался отец
Шарля.
– Коня.
– А откуда у вас кони?
– Ой, это у нас выражение такое. Я имел в виду, что меня
капитально приломило, и я сам на углу поссал. А что делать, если негде? А
сколько таких, как я, за день приломит, это даже страшно подумать! Вот все
своих коней и спускают.
– Да, есть у нас тут такие проблемы, – понимающе кивнул
головой добряк Шарль.
Его мать держалась за сердце и не могла произнести ни
единого слова.
– Так что, вы ещё нам спасибо должны сказать, что мы из
цивилизации в вашу тундру приехали. Думаете, нам так просто приспосабливаться к
вашим условиям? Мы же привыкли к комфорту и хорошим запахам. Приходится себя
переламывать. Всегда тяжело приспосабливаться к уровню жизни, который на
порядок ниже. Но мы с дочерью закрыли на это глаза и решили оправдать это
любовью.
Как только Егор замолчал, мать Шарля посмотрела на своего
мужа и пожала плечами.
– Послушай, что он несёт?
– Сам не пойму.
– Я предлагаю выпить, – напомнила я о себе и с
вожделением посмотрела на стоящую передо мной бутылку.
– Я тоже, – поддержал меня Шарль и, опередив меня, стал
разливать вино по бокалам. – Давайте выпьем за любовь. Как же хорошо, что
я её встретил.
– Вообще-то ты отправился пустыню Сахару смотреть, –
заметила мать.
В этот момент я бросила взгляд в угол гостиной и мне
показалось, что там сидит маленькая собачка. Тогда я не понимала, что у меня
вновь начались галлюцинации. Экстази содержит галлюциноген, поэтому
употребляющие его люди часто видят вещи, которых нет на самом деле. Вот и я
сейчас увидела маленькую собачку.
– Ой, какой славный пудель.
– Какой ещё пудель?
– Да вон, в углу сидит.
– В каком углу? – Мать Шарля с удивлением посмотрела на
меня.
– А можно его погладить?
– Нет у нас никакого пуделя.
– Да ладно! Этот же не соседский.
Я встала, подошла к стене, села на корточки и стала гладить
невидимого пуделя.
– Хороший мальчик. Красивый. Ушки у тебя какие интересные!
– Да она сумасшедшая, – нервно забарабанила пальцами по
столу мать Шарля.
– Она так шутит, – заступился за меня добряк Шарль.
Неожиданно собачки не стало. Я развела руками и со словами:
«Куда она исчезла?» вернулась за стол.
Мне протянули бокал с вином, я непроизвольно громко стала
скрежетать зубами. Выпив коньяк, я хотела съесть кусок рыбы, но вместо ножа
увидела зубную щётку и не могла не удивиться, что она делает на столе.
– А где мой нож?
