– А ведь совсем недавно ты хотела жить, и тебе было
безразлично, что с тобой будет дальше, если ты останешься в живых. Послушай,
Наташа, а может, тебя действительно лучше шлепнуть, чтобы ты не мучилась?
– Что значит шлепнуть?
– Помочь уйти в мир иной.
– Нет! – крикнула я и в ужасе посмотрела на Егора.
– Значит, ты хочешь остаться в живых?
– Хочу, – спешно ответила я и закусила нижнюю губу.
– Тогда тебе придется жить по моим правилам. Я подарил тебе
жизнь, и я буду ей распоряжаться. Будешь работать на меня и исполнять все, что
я тебе скажу. И не вздумай сбежать.
Говоря это, Егор так смотрел на меня, что по моему телу
пробежали мурашки.
– У меня есть запись, на которой ты признаешься в убийстве
Игоря. Она сразу попадет по месту назначения, и даже страшно представить, какой
срок тебе дадут. Ты в тюрьму хочешь?
– Нет.
– Умирать ты не хочешь, в тюрьму не хочешь! Тогда слушайся
меня.
Ночью я задремала с огромным трудом. Я лежала в комнате с
одним крохотным зарешеченным окном, смотрела в темный потолок и смахивала
слезы. Если бы я знала, что случайная связь обернется для меня таким диким
кошмаром, я бы никогда в жизни не поехала с Игорем на дачу… Я несколько раз
прокручивала в голове кошмарные события минувшего дня. Мне было очень жалко
Игоря, а еще больше жалко себя, ведь Игорю уже ничем не поможешь. Правда, я не
знала, смогу ли я помочь самой себе, ведь даже если мне удастся убежать из
этого дома, меня тут же возьмут наши правоохранительные органы и мне будет
достаточно сложно доказать, что я не являюсь убийцей Игоря.
А еще я не могла представить себе, как я должна работать на
этого Егора. Чем должна заниматься? В голове роилась масса мыслей, и каждая из
них была хуже другой. От этих горьких раздумий я уже не понимала, повезло мне,
что я осталась жива, или мне бы лучше умереть.
В памяти всплыл мой институт, моя группа и парнишка со
старшего курса, который постоянно пожирал меня глазами, но так ни разу и не
подошел. Игра в гляделки длилась почти год. Если я не видела его в институтских
стенах, то мое настроение тут же ухудшалось, все вокруг становилось каким-то
серым, будничным и неинтересным. Как только он появлялся, я расправляла плечи,
оживала, расцветала на глазах, старалась выглядеть как можно лучше и ждала того
момента, когда он пройдет мимо и мы встретимся взглядом. Я сотню раз злилась на
него за то, что он не подходит ко мне, но моя однокурсница Валя убеждала меня,
что сейчас такая тенденция и самое большее, что парни могут сделать в отношении
девушек, так это только на них смотреть. Такие вот «смотрящие» молодые люди.
Я уже давно пришла к мысли, что должна сделать шаг навстречу
сама, но не могла. Не пойму, что меня останавливало? Нас приучили, что
инициатива должна исходить от мужчины… И вот теперь я жалею, что не сделала
этот шаг. Сильно жалею. По крайней мере, было бы что вспомнить. Какая разница,
кто сделает шаг навстречу друг другу первым, главное, чтобы двое встретились и
были счастливы. Господи, а я ведь совершенно ничего о нем не знаю. Ничего… И
наверно, уже никогда и не узнаю.
По щекам вновь потекли слезы. И откуда у человека может быть
столько слез? Кажется, что ты их уже все выплакал, а они все текут и текут. Кто
бы мог подумать, что со мной может произойти подобное? Отдаться первому
попавшемуся мужчине, к которому воспылала страстью, и попасть в страшный
переплет…
* * *
Открыв глаза, я увидела сквозь крохотное окошко
пробивающийся дневной свет и, приподняв голову, попыталась припомнить все, что
произошло со мной этой ночью. Чем больше я вспоминала, тем больше и больше
приходила в состояние дикого ужаса и полнейшей безнадежности. Выход был только
один – бежать. Бежать при первой появившейся на горизонте возможности.
Я встала на кровать и дотянулась на цыпочках до крохотного
окошечка с железными прутьями. Я не увидела ничего, кроме лужайки и
двухметрового забора с видеокамерами. Я плюхнулась обратно на кровать, обняла
подушку и, поджав под себя ноги, закрыла глаза, чтобы не видеть мерзкую
комнату. Мне было больно, страшно и одиноко…
Где-то там, далеко, остался мой поселок со старой избой, в
которой жили мама и три младшие сестренки. Отец мой давно сгорел от водки, и
вместо скорби мы после его смерти почувствовали только облегчение. С этой
минуты наша жизнь стала более спокойной, размеренной и даже дружной.
Я с детства тянулась к языкам. Покупала различные учебники,
учила английский, занимаясь дополнительно со школьной учительницей. Мало кто
верил, что я смогу поступить на бесплатное отделение довольно престижного
института, так как конкурс был просто сумасшедший, но я смогла. Без связей,
спонсоров и денег.
Прожив год в общежитии, мы вместе со моей однокурсницей
сняли крошечную двухкомнатную квартирку. После занятий подрабатывали
репетиторами английского языка, жили без выходных, праздников и свободного
времени. Я стоила дешевле, чем старшекурсники или преподаватели институтов с
какими-нибудь научными званиями, но от учеников у меня отбоя не было.
Одного мальчика мне пришлось покинуть по собственному
желанию, несмотря на то, что он был достаточно умным ребенком и делал
значительные успехи. Дело в том, что его отец положил на меня глаз и постоянно
оказывал мне недвусмысленные знаки внимания. Я делала вид, что ничего не
замечаю, и особую неловкость чувствовала именно в те моменты, когда мама
мальчика находилась дома. Это была красивая, интересная и душевная женщина,
которая относилась ко мне с теплотой и интересовалась моими делами. Мне было
очень стыдно, когда ее муж незаметно пытался ущипнуть меня за попку или, выбрав
момент, пока жена была на кухне, а ребенок учил новые слова, пытался залезть
мне под юбку. А в последний раз и вовсе его поведение не укладывалось ни в
какие рамки. В этот день мамы мальчика не было дома, и, когда мы с ребенком
читали текст, он позвал меня на кухню. Стоило мне зайти туда, как мужчина
закрыл дверь, задрал на мне платье, завалил на стол, стал стягивать с меня
трусики. Я была в шоке. Закричишь – прибежит перепуганный ребенок, расскажет
все матери, и тогда попробуй докажи, что ее муж сам начал ко мне приставать.
Никто не поверит. Молчать и отдаться этому хаму – значит, себя не уважать и
стать безмолвной шлюхой, удовлетворяющей похотливые желания абсолютно чужого
мужика. Я попыталась вырваться, но этот идиот схватил меня за волосы и чуть
слышно сказал:
– Молчи, сучка. Не дай бог, мой пацан услышит, убью.
Расслабься, я тебе приплачу. Только молчи. Будешь мне давать – твоя ставка
повысится.
Я не помню, как смогла вырваться без лишнего шума, ударила
чересчур настойчивого папашу в пах и бросилась прочь. Выбежав в коридор, я
быстро обулась и, не обращая внимания на крик ребенка: «Тетя Наташа, вы куда?»,
рванула со всех ног вниз по лестнице.
