– Что вы имеете в виду?
Он взглядывает на меня и тут же отводит глаза.
– Не могу на вас смотреть.
– Простите.
Он качает головой. При каждом его движении меня окутывает волна запаха немытого тела.
– Там я и нашел их. Вы это знали?
– Где?
– В ванных наверху. Джеральдин в одной, Люси – в другой. Вы этого не знали?
– Нет. Я знаю только то, что видела вчера в новостях.
– Вы знаете, что такое GHB? Когда слышишь о таком, о том, что происходит где-то далеко, где-то там… думаешь: как люди продолжают жить после случившегося? Как они могут есть или пить? Как они могут завязывать шнурки или причесываться?
– Да, я думала об этом.
– Когда вы позвонили в дверь, я работал в саду. Я сижу совсем рядом с ним, но по-прежнему невероятно далека от его горя. Оно словно железная стена между нами.
– Подождите здесь. Хочу вам кое-что показать.
Он резко вскакивает. Этого достаточно, чтобы я тоже подскочила. Знаю, что не выдержу, если он покажет мне что-нибудь, связанное со смертью Джеральдин и Люси. Что, если он пошел в одну из ванных? Что будет у него в руках, когда вернется? Представляю поочередно нож, пистолет и пустой пузырек из-под таблеток.
Не знаю, как именно Джеральдин убила свою дочь и себя. И не смогу заставить себя спросить.
Какого черта я здесь делаю? Чего хочу добиться? Вряд ли мое присутствие ему на пользу. Надо бежать.
Звонит мой телефон, и я вздрагиваю от неожиданности. Поспешно отвечаю, чтобы обыденный звук не нарушал скорбную тишину. И тут же понимаю, что могла просто выключить телефон, результат был бы тот же. Оуэн Мэллиш.
– Противная девчонка, – скрежещет он. – Куда ты исчезла?
– Я не могу сейчас говорить. Что-то случилось?
– Не со мной. Но я подумал, что тебе будет интересно узнать – Мадам Рыло дважды звонила, пока тебя не было. Ей не слишком понравилось твое решение взять выходной. Я сказал, что ты, наверное, пошла по магазинам.
– Я ей позвоню. Спасибо, что передал. – Даю отбой, пока он не успел еще сильней меня разозлить.
Над головой раздается зловещий скрип. Не знаю, успею ли позвонить Наташе Прэнтис-Нэш до возвращения Марка Бретерика, но и сидеть без дела я тоже не могу. Нужно отвлечься от мыслей о человеке наверху, его погибшей семье и о том, что он собирается мне показать.
Отхожу к окну, выбираю номер Наташи из записной книжки телефона и нажимаю вызов. Она отвечает через два гудка и представляется, как обычно вложив всю душу и сердце в гласные.
– Это Салли, – шепчу я.
– Салли! Наконец-то. Боюсь, у нас возникла небольшая проблема. Люди из «Консорцио» прибыли.
– О. Хорошо.
– Ничего хорошего. У них какие-то сложности с документами.
– Пожалуйста, не говорите, что все отменяется. – Я закрываю глаза, мечтая сказать: «Вообще-то я не Салли Торнинг. Я ее просто заменяю, но занимаюсь только самыми легкими из ее дел».
– Я сегодня говорила с продюсером. Она вся на взводе.
– Отлично. Итак…
Слева от меня дверь. Очень спокойно открываю ее, проскальзываю в огромную комнату. Это гостиная, хотя на мою гостиную она совершенно не похожа. «Гостиная» – слишком обыденное слово для описания подобного помещения, вот «зала» подойдет больше. Здесь тоже темно, стены тоже обшиты деревом – эдакая со вкусом обставленная пещера, убежище короля в изгнании. На персидском ковре перед камином почему-то кучей лежат черные мусорные пакеты. По меньшей мере, дюжина.
– Насколько я поняла, Витторио думает, что интервью дает и он, и Сальво, а Сальво утверждает, что вы договаривались только насчет него, – тарахтит Наташа. – Говорит, что мы его обманули.
Я вздыхаю.
– Мы планировали, что они с Витторио будут выступать вместе. Сальво это не нравится, но он уже давно об этом знает.
– Тогда позвони ему и задобри. Объясни, как это важно. Ну, ты же знаешь, что он хочет услышать.
Я бы предпочла сообщить этому Сальво, что он меня бесит. После того как я обещаю позвонить ему и успокоить, Наташа завершает разговор коротким «Чао!». Вернув телефон в сумочку, выглядываю в холл. Ни следа Марка, звуки наверху тоже стихли. Что мне делать, если он вернется не скоро? Сколько ждать, прежде чем идти проверять, не случилось ли чего? Или просто уйти? Вряд ли я смогу.
Стараясь ступать бесшумно, подхожу к горе мусорных пакетов. Открываю лежащий сверху. Пакет набит женской одеждой. Одеждой Джеральдин. Сплошные черные брюки – вельветовые, замшевые, бархатные, никаких джинсов – и кашемировые джемперы всех цветов. Она коллекционировала кашемир? Во втором пакете бутылочки, тюбики, флаконы и десятка два книг в мягких обложках преимущественно пастельных тонов – персиковые, лимонно-желтые, мятно-зеленые. Под ними торчит угол чего-то твердого.
Оглядываюсь через плечо, проверяя, все ли спокойно, запускаю руку поглубже и достаю две массивные деревянные рамки. Фотографии Джеральдин и Люси. Джеральдин улыбается, склонив голову набок. Белая майка с глубоким вырезом, черная цыганская юбка, серебристые сандалии с ремешками на голени. Большие солнцезащитные очки сдвинуты на лоб. На поясе завязаны рукава серебристо-серого джемпера. За ее спиной – цветущая вишня и приземистое синее строение с плоской крышей, окна закрыты белыми занавесками.
Вглядываюсь в снимок, чувствуя, как колотится сердце. Я знаю это место, это приземистое строение. Я его видела. И практически уверена, что сама стояла там, где стоит Джеральдин на фотографии. Вот только не могу вспомнить когда. Последнее, что хотелось обнаружить, – еще одну связь между мной и Джеральдин. Но что это? Где это? Никак не ухватить ускользающее воспоминание.
Перевожу взгляд на фото Люси – тот же фон. Люси сидит на кирпичной ограде, в темно-зеленом платье с передником, в вырезе платья видна белая, в зеленую полоску, блузка. Белые гольфы, черные ботиночки. Толстенькие косички торчат в стороны. Она машет в объектив… Тому, кто держит камеру… Своему отцу – холодной иглой пронзает меня мысль. Человек, который сейчас наверху, кем бы он ни был, выбрасывает фотографии жены и дочери. Жены и дочери Марка Бретерика. Господи. И я позволила себе расслабиться рядом с ним, в его доме.
Напряженно соображаю. Затягиваю пакет желтой лентой, фотографии заберу с собой. Открываю дверь в холл и в ужасе замираю, чуть не уронив фотографии. Он сидит в кресле перед камином. Голова опущена, взгляд уперт в колени. Он забыл, что я здесь? Если он сейчас обернется, то увидит снимки у меня в руках. Пожалуйста, не поворачивайся.
Быстро сую трофей в сумку, выдергиваю телефон.
– Простите, – помахиваю телефоном, – подумала, что лучше поговорю там. Я не хотела… ну, вы понимаете.
Нет, не могу торчать здесь, с фотографиями Джеральдин и Люси в сумочке, и болтать с ним как ни в чем не бывало.
