– Я позвонил в Институт Гарсия Лорки сразу после разговора с Норманом. Да, испанский она знала. На работу туда берут только тех, кто говорит по-испански.
– Господи! Джеральдин переводила дневник Энкарны. Для Хэя. Поэтому он и оказался в ее компьютере.
Саймон кивнул:
– Правильно. – Но придется заставить Хэя разговориться, если хотим узнать зачем.
Они наконец снова двинулись вперед.
– Я должен был увидеть связь между этими женщинами раньше. Должен был связать место работы Джеральдин и национальность Энкарны. В дневнике полно слов и фраз в кавычках – там, где Энкарне показалось лучше сказать по-английски. «Все о’кей», «момент истины», «статус кво»…
– «Статус кво» – это латынь, – заметила Чарли.
– В оригинале, рукописном оригинале, подобные выражения даны по-английски. Джеральдин, переводя дневник, наверное, решила выделить их кавычками.
– Ага, вот как ты догадался. Кавычки! Задание Стейси по французскому. Тот стишок, «Мой друг Франсуа». Там пара выражений тоже в кавычках. И ты понял, что это перевод, так?
– Я бы все равно догадался, – сказал Саймон.
– Не факт, – раздраженно буркнула Чарли. Выходит, он разгадал этот ребус случайно, походя. Ни секунды не думал над ним. – Ты сжульничал, – спокойно сказала она.
Они подъехали к Корн-Милл-хаус. В жарком мареве дом и сад казались спокойными и призрачными, точно потусторонними. Бретерика здесь нет, подумала Чарли. Она кожей чувствовала безлюдность этого места.
Саймон позвонил в дверь. Не дождавшись ответа, разбил окно. Несколько минут они суматошно носились по особняку, распахивая каждую дверь, заглядывая под мебель. Чарли обратила внимание, что осмотр ванных комнат Саймон предоставил ей. Марка Бретерика в доме не было. Дом стоял пустой.
– И что, по-твоему, эта линия означает? – спросил Селлерс у Гиббса, глядя на длинную тонкую полоску красного скотча, разделяющую пол пополам.
Ключ от офиса они получили у Ганса, помощника Марка Бретерика, – худого как палка, обстоятельного немца, мешковатые вельветовые брюки и белые кроссовки которого, казалось, весили больше, чем он сам.
– Какая-нибудь хрень со здоровьем и безопасностью, – ответил Гиббс, переступая через красную линию.
– Осторожно, – предупредил Селлерс. – Еще взорвется что-нибудь.
– Нельзя же просто заглянуть в офис и уйти. А вдруг он здесь?
Селлерс вздохнул и нехотя последовал за Гиббсом. В школе у него было плохо с естественными науками, он их побаивался и ненавидел всевозможные научные лабораторные причиндалы – бунзеновские горелки, защитные очки, пробирки всякие. Ему не хотелось покидать затянутое бежевым ковролином, осененное зеленью в горшках убежище офиса и углубляться в лабораторную часть здания, где пахло химией, сияли яркие лампы, а под ногами был голый бетон.
Вдоль одной из стен выстроились шесть больших серебристых цилиндров. Это что, и есть Бретериковы магнитные холодильники? Селлерс представлял себе холодильники совершенно иначе. Может, это баки для хранения… да хрен его знает чего.
Другую стену занимали деревянные стеллажи, забитые катушками кабелей, сверлами, чем-то вроде большой серебристой змеи, какими-то штуковинами, напоминающими телевизионные пульты, еще там стоял гроб – вылитый доисторический кассовый аппарат. Наверняка у этой хрени есть какая-нибудь мудреная научная функция, мрачно подумал Селлерс, до которой ему и за миллион лет не додуматься. Взгляд его уткнулся в аппарат, стоявший посреди комнаты. Центрифуга, похоже, догадался Селлерс. И что в ней крутится? Магниты? И создают холод?
К пробковой доске было приколото красными круглыми кнопками несколько бумажек. Селлерс начал читать, но тут же отказался от этой идеи – слишком много непонятных слов: фланцевание, холодная сварка, гониометр, дьюар, тупики. Тупик – во, это понятное слово. Может, поступить в университет, на заочное?
– Бретерика здесь нет. Давай позвоним Стэпфордскому муженьку и двигаем назад.
– Погоди, – пробормотал Гиббс, глядя на серебристые цилиндры. – Надо их проверить. И деревянные ящики заодно. Все, куда можно запихнуть тело.
– Ох, да ладно тебе! Хэй не убивал Бретерика. Зачем ему это?
Гиббс пожал плечами:
– Может, ему нравится убивать людей? Четверых он уже прикончил. Было бы пять, если бы Салли Торнинг не отбилась.
– Бретерика здесь нет. Носом чую.
– Тогда где он? Куда подевался? Он же хотел следить за ходом расследования. Не мог он просто свалить и выключить телефон. Странно это.
– Ничего странного, – возразил Селлерс. – Сперва мы обвиняем в убийстве его жену, потом его самого, а потом говорим: «Прости, парень, облажались. Вы с женушкой тут ни при чем. Жаль, конечно, что она померла». Неудивительно, что он от нас не в восторге.
Гиббс быстро вышел из лаборатории и тут же вернулся со стулом. Селлерс наблюдал, как он методично заглядывает в каждый из серебристых баков.
– Ну, что в них?
– Длинные прозрачные трубки. Вроде того. И немного…
– То есть не Марк Бретерик? Мы ведь его ищем.
Покончив с цилиндрами, Гиббс принялся открывать большие деревянные ящики.
– Пусто, – вздохнул он разочарованно. – Ладно, пошли.
– Позвоню Стэпфорду и… – Селлерс прошелся взад-вперед, покрутил в воздухе мобильным телефоном. – Черт, сигнала нет.
– Так иди в офис.
Селлерс с облегчением двинулся обратно. Гиббс следовал за ним, волоча за собой стул.
– Осторожно! – крикнул вдруг Селлерс, но было уже поздно: Гиббс упал, споткнувшись обо что-то. Вцепившись в ногу, он жалобно взвыл. Из пола, рядом с красной чертой, выступал серый металлический диск основательного диаметра, почти сливавшийся с бетоном.
– Ничего не сломал? Дай посмотрю.
Гиббс не собирался разыгрывать слабака, хоть боль была адская – при падении он здорово ударился коленом о ребро металлической хрени, торчащей из пола.
– В порядке я, – проскрипел он.
Селлерс ухмыльнулся:
– Я же говорил – не надо заступать за красную линию. Здесь, кстати, телефон тоже не ловит.
– Снаружи поймает.
– Крис… И стационарный телефон не работает… Провод перерезан. – Селлерс поднял конец белого телефонного провода.
– Он был здесь. – Гиббс, морщась, встал.
– Эти ящики…
– Они пустые.
– Как думаешь, они ведь, наверное, для этих серебристых бочек? Для перевозки…
– Возможно, а что?
– Их семь, а бочек шесть.
Селлерс и Гиббс уставились друг на друга.
– Обо что я споткнулся?
– Похоже на какую-то крышку…
