Ни на один из этих вопросов я ответить не могла.
– Буду счастлива, если ты ко мне переедешь.
Оказалось, Эйден огласил еще не весь приговор.
– Хочу получить обещанное доказательство! Если та картина впрямь существует, если ты ее не выдумала, разыщи ее. Разыщи и принеси мне.
8
4/03/2008
«Дело плохо, – понял Саймон, едва оказавшись в кабинете Пруста. – Куда хуже, чем просто плохо, а ведь я даже рот не раскрыл!» У стола Снеговика стоял незнакомый тип с картонной папкой в руках. Ни Пруст, ни его гость не произнесли ни слова и, видимо, ожидали чего-то от Саймона, а он не понимал, что от него требуется. «Подожду и я», – решил Саймон.
Либо Пруст изменил принципам, которые, по его собственному утверждению, верой и правдой служили ему уже пятьдесят с лишним лет (в чем Саймон искренне сомневался), либо незнакомый тип искупался в море лосьона после бритья. Надушенных мужчин Пруст не переваривал и вряд ли сделал исключение для хлыща, благоухающего водорослями и шипром.
«Ароматный» был в светло-коричневом костюме с белой рубашкой и зеленым галстуком из шелка. Саймон дал бы ему под сорок, с толку сбивали лишь глаза: усталые, как у лас-вегасского крупье, они совершенно не сочетались с излучающей здоровье кожей. Может, он из отдела кадров? Почему-то шеф его не представил.
– Где вы были вчера после обеда и вечером? – спросил Пруст Саймона.
«Он не в курсе, он не может быть в курсе!»
– Ездил в Ньюкасл по делу Беддоус.
– Еще раз спрашиваю: где вы были?
Казалось, «крупье» рассержен не меньше, чем Пруст. Саймон насторожился: у него по-настоящему серьезные проблемы? Вообще-то в кабинете Снеговика постоянно ожидаешь наихудшего – приказа об увольнении, например. Он вот-вот допустит величайший карьерный промах в жизни или уже его допустил?
– В Лондоне, сэр, Эйдена Сида преследовал. Пруст кивнул. «Сейчас траурную повязку из стола достанет», – подумал Саймон.
– Продолжайте!
– Сэр, вчера после обеда я и сержант Зэйлер беседовали с Эйденом Сидом и Рут Басси. В результате мы оба укрепились в опасениях...
– Оправдываться будете потом. Сейчас меня интересуют подробности вашего путешествия с момента, как сели в машину, и до возвращения в Спиллинг.
Саймон начал рассказывать, отчаянно сожалея, что не знает, кто этот «крупье». Когда упомянул Дом Друзей, Снеговик и «крупье» переглянулись. Узнав, что Саймон подслушивал у двери, «крупье» велел пересказать все как можно подробнее. Судя по выговору, типичный кокни! Саймон ждал, что Пруст возмутится: «Вопросы здесь задаю я!» – но, к его удивлению, инспектор промолчал.
Саймон выложил им все, что помнил: про «Олив Ойл», потного толстяка, Фрэнка Заппу, высшую силу и тленность ножей с вилками.
– Скольких присутствующих вы могли бы описать более-менее точно? – спросил «крупье». – Ну, с фотопортретом поработать?
– Двух ведущих – без проблем, – ответил Саймон. (Так его увольняют или нет?) – Там еще сидели три явных бродяги. Думаю, они ради бесплатной еды явились. Их я бы тоже смог описать, но за точность не ручаюсь.
– Вы ушли из Дома Друзей до того, как собрание закончилось? – спросил Пруст.
– Да.
– В котором часу это было?
– В районе восьми.
– Куда отправились потом?
– На Раскингтон-роуд, где оставил машину.
– Машина мистера Сида еще стояла там, у дома номер двадцать три?
– Да.
– Затем вы сразу поехали в Спиллинг?
– Нет, сэр, сперва подошел к дому номер двадцать три и поочередно заглянул в окна первого и подвального этажа.
– Что вы увидели?
– Немного. Пустые комнаты.
– В смысле – без людей? Или совершенно пустые?
– Ну, там была мебель и всякая всячина.
– Уверен, вы сумеете дать детективу-констеблю Даннингу подробное описание каждой из увиденных комнат, включая всякую всячину.
Детектив-констебль Даннинг? Из Лондона?
«Крупье» шагнул к столу, выложил из папки увеличенную цветную фотографию фасада дома номер двадцать три по Раскингтон-роуд и ткнул ручкой в выступающее окно справа:
– В это окно смотрели?
– Да.
– И что увидели?
– Обеденный стол со стеклянной крышкой и стулья, у стены буфет, – ответил Саймон, удивляясь, как тяжело вспоминать то, что видел накануне. Он ведь лишь мельком глянул в окно и ничего интересного не заметил – ни полок, заставленных книгами по квакерству, ни чего-то, напрямую связывающего дом с Сидом. – Ковер вроде бы видел и... большой цветок в кадке. Да, цветок точно был.
Даннинг и Пруст снова переглянулись.
– Что-нибудь еще? – поинтересовался Даннинг.
– Нет, по-моему, нет.
– А про стены что скажете? На стенах что-то висело? Картины? Фотографии?
Саймон постарался воскресить комнату в памяти.
– Не знаю. Я ничего не заметил. Свет не горел, а от уличного фонаря немного толку. Но, думаю, если на стенах что и висело, я не увидел... – Саймон осекся. Нужно думать, для ошибок сейчас не время! – Хотя нет, там наверняка что-то было.
– Почему наверняка? – спросил Пруст.
– Говорю же, ничего странного я не заметил, а вот голые стены точно бы в памяти отложились. Обычно ведь люди что-то на стены вешают, правда? Скажем так: комната показалась мне самой заурядной, обжитой, нормальной...
– А у стен что-нибудь стояло? – допытывался Даннинг. – У одной или сразу у нескольких?
О чем речь, Саймон понятия не имел.
– Что, например? – уточнил он.
– Говорите, комната показалась вам обжитой?
– Да, именно.
– Другими словами, вам не показалось, что в нее только что заселились?
– А что на такое указывает?
– Ящики, картины, которые еще на стены не повесили. Крючки, молотки, гвозди... Картонные коробки с пометкой «гостиная»...
– Нет, ничего подобного.
Даннинг убрал фотографию в папку.
– Что случилось дальше? – поинтересовался Пруст.
Дурное предчувствие обострялось с каждым вопросом.
– Я купил кебаб в забегаловке, название которой не вспомню, точное местоположение – тоже. Она справа от пересечения Раскингтон-роуд и Масвелл-хилл-роуд. В общем, я купил кебаб, вернулся на Раскингтон-роуд и, дожидаясь Сида, съел прямо в машине.
– Иначе говоря, вы следили и за машиной мистера Сида, и за домом номер двадцать три по Раскингтон-роуд? – уточнил Пруст.
