– И что ответила Мэри Трелиз? Сержант Зэйлер наверняка попросила у нее разъяснений.
– Стала все отрицать, сэр. Вполне объяснимо, правда? Если бы она твердо решилась на откровенность, то наверняка выложила бы все, что знает, но она испугалась и позволила себе лишь намек, который легко списать на нервы.
– А где сейчас сержант Зэйлер? Болеет, но где именно?
Саймон тянул с ответом слишком долго, и выражение лица у Снеговика изменилось. Взгляд потух, лицо обратилось в маску. «Вот что чувствуешь, когда отказывают от дома», – подумал Саймон. Пруст жестом велел Даннингу войти и «вынести мусор».
* * *
– Вы в тупике! – ухмыльнулся Доминик Ланд с полным ртом спагетти болоньезе. По подбородку размазался жирный оранжевый соус. – Будь дело серьезным, я бы сказал «да» и с удовольствием взял ваши деньги, даже понимая, что ситуация почти безнадежная, – обожаю такие дела и, как правило, выигрываю. Но ваш случай... Это же полная ерунда! – Авторитетное мнение Ланд высказал, даже не взглянув на Чарли, и снова ухмыльнулся, вероятно для пущей выразительности. На собеседников он вообще не смотрел – даже заказ диктовал, обращаясь к раскрытому меню, а не к стоявшему рядом официанту.
Высокий темноволосый крепыш Ланд был адвокатом по интеллектуальной собственности, партнером в лондонской компании Эллингема Сандлера. «Лет сорок пять», – подумала Чарли, глядя на пивной живот адвоката. Порекомендовала его Оливия. «Сама ты точно не справишься, тебе нужен такой, как Доминик Ланд. Он чудеса творит!» Первую часть фразы Чарли пропустила мимо ушей, сосредоточившись на кудеснике Ланде, который непременно ей поможет. По словам Лив, он входил в четверку самых влиятельных адвокатов Великобритании. Главный редактор газеты, внештатным сотрудником которой являлась Оливия, отсудила крупную сумму в качестве компенсации морального ущерба, после того как конкурирующее издание опубликовало ее фотографию на фоне дверей клиники для наркозависимых. И выигранный иск, и компенсация считались заслугой Ланда.
Теперь Чарли сожалела, что сестра не назвала лидеров рейтинга самых влиятельных адвокатов и не упомянула, что грубиян Ланд чужд элементарных правил приличия. С ним же разговаривать невозможно! Утром его секретарь сообщила Чарли, что мистер Ланд готов с ней встретиться, но не в офисе, а за ланчем в «Синьоре Грилли», итальянском ресторане на Гудж-стрит. Изумленная Чарли не нашлась с ответом, и секретарь добавила: «Именно там мистер Ланд встречается с клиентами. Он очень любит этот ресторан». Вероятно, данный факт считался общеизвестным.
Ланд опоздал и, хлопая себя по карманам, посетовал, что оставил бумажник в офисе. Он мог сходить за ним, но тогда перерыв кончится и им с Чарли не поговорить. Чарли тотчас заверила, что заплатит за двоих. «Ради чудес и денег не жалко», – успокоила себя она. «Спасибо», – пробормотал Ланд, даже не взглянув в ее сторону. Сейчас Чарли гадала, не попалась ли на удочку. Неужели все клиенты кормят его ланчем? Почему выбран именно этот шумный ресторан? Казалось, Ланд едва замечает, что ест, все внимание сосредоточив на смартфоне. Стоило «Блэкберри» пискнуть, Ланд хватал его обеими руками и не отрывался несколько минут, словно сосредоточивался на игре, в которой за полную самоотдачу присуждались дополнительные очки.
На столе остывала нетронутая пицца, а Чарли страшно хотелось попросить Ланда повторить ее рассказ. Вдруг он пропустил все мимо ушей, а затем заявил, что не возьмется за это дело?
– Речь о ее коллекции, – проговорила Чарли. – Она ведь не спрятана, а, наоборот, на виду! Разве это не наглость? Любой вошедший в комнату может взглянуть на стену и получить... полную информацию о самом болезненном моменте моей жизни. И вырезки с фотографиями – лишь то, что я увидела из коридора. Вдруг «стена позора» – только часть коллекции? В прошлую пятницу она караулила меня у дверей управления...
Смартфон снова пискнул, Ланд схватил его и снова застучал по кнопкам. Он дышал, как марафонец, бормотал себе под нос и не обращал на Чарли ни малейшего внимания. От дисплея Ланд оторвался лишь через пару минут.
– Басси ведь не просто так ждала вас возле управления, а по веской причине?
– Не знаю. Несла какую-то ерунду. Мол, ее приятель твердит, что убил женщину, которая жива и вполне здорова. Объяснить, почему желает говорить именно со мной, она отказалась. Вчера я спросила, зачем она носила вырезку со статьей обо мне в кармане куртки, а она снова уклонилась от ответа...
– Мисс Зэйлер...
– Сержант Зэйлер! – раздраженно поправила Чарли.
– На вашем месте я бы не нервничал. – Ланд обмотал вилку спагетти и наклонился к тарелке так низко, что темная челка чуть не искупалась в соусе. Спагетти исчезли во рту. («Ну и звуки! – думала Чарли. – Не человек, а мощный пылесос!») Скатерть и рубашка окропились соусом. Ланд крикнул что-то по-итальянски, не обращаясь ни к кому конкретно, а затем как ни в чем не бывало перешел на английский: – Коллекция висит в спальне, которую Басси делит с постоянным сожителем. Сколько человек увидят статьи и фотографии? Басси, сожитель, парочка близких друзей – и все.
– Даже если никто не увидит, мне плевать! – взорвалась Чарли. – Басси права не имеет! Или имеет? Хотите сказать, любой озабоченный идиот может собирать информацию обо мне, превращать в потеху, в глупое хобби, и помешать ему нельзя?
– Раз вы задаете такие вопросы, значит, не слушаете меня или не хотите слушать.
– Пусть уничтожит свою коллекцию или отдаст мне, сама уничтожу! – Чарли чувствовала, что срывается на крик.
– Вы требуете того, что не может быть осуществлено по закону, – скучающе осадил ее Ланд, проблемы Чарли его явно не заинтересовали. – Мне здесь работать не с чем, и точка. Во-первых, напоказ ничего не выставляется. Расклеивай она вырезки с фотографиями на улицах, другое дело, а дом – ее личная территория. Все составляющие ее коллекции были в открытом доступе: статьи и фотографии печатались в газетах, которые Басси, предположительно, покупала. Она ведь ничего у вас не украла, верно? А вы сами не храните старые газеты и журналы – «Вог» там, «Английский дом»?
– Нет! – огрызнулась Чарли. Неужели она похожа на пустышку, интересующуюся сумками и диванными подушками? – Хранить газеты с журналами и годами собирать статьи о конкретном человеке – не одно и то же. Я не держу дома ничего, что нарушало бы неприкосновенность личной жизни других!
Ланд нагнулся к своему портфелю, порывшись, вытащил мятый номер «Дейли телеграф» и положил на нетронутую пиццу Чарли. Масло тотчас пропитало тонкую бумагу.
– Вот, – Ланд показал на статью внизу страницы, – материал о Дэвиде Милибэнде, нашем министре иностранных дел, искренне надеюсь, ненадолго! Захочу – вырежу эти три параграфа и приклею на зеркало в ванной! Это мое право, которому никакой Милибэнд не воспрепятствует. Я говорил уже дважды, скажу еще раз: вторжением в частную жизнь здесь и не пахнет. Если бы Басси выкладывала ваш личный дневник в Интернете или украла статьи с фотографиями из вашей спальни, был бы другой разговор! Ну или если использование этой коллекции вредило бы вам...
