– Или, может, вы фотографию видели? Нет, вряд ли. Фотография бы вас не успокоила. Эйден сказал, что убил Мэри, и вам нужно было увидеть ее живую. Абсурдность ситуации – ведь человек заявил, что он убийца! – не напугала вас, вы решили найти убитую. И чудо – она оказалась живой. Так все было?
Надо успокоиться, представить, что Шарлотты здесь нет, что я одна в кабинете...
– Чем дальше, тем интереснее, – бормочет сержант Зэйлер. – Ладно, задам вопрос попроще. Зачем вы пришли? Поболтать со мной ни о чем?
– Что, простите?
– Зачем вы пришли? Эйден никого не убивал – хорошо. Мэри Трелиз жива – замечательно! От меня-то что требуется?
Вот теперь я в своей тарелке.
– Пожалуйста, проверьте, что сказанное мной правда! И если это так, поговорите с Эйденом, убедите его! У меня ничего не получилось, но вы полиция, вас он послушает.
– Если это так? Иными словами, вы не стопроцентно уверены, что Эйден не убивал ту женщину? Рут, вы понимаете, что говорите?
– Я-то абсолютно уверена, но... вдруг эта женщина не Мэри Трелиз? Вдруг... наверное, звучит глупо, но вдруг эта женщина просто похожа на Мэри, ее родственница или... или... – «Или выдает себя за Мэри», – едва не добавляю я, но вовремя сдерживаюсь: нельзя выставлять себя совсем уж идиоткой! – Полиция может выяснить то, что мне не под силу.
– Полиция может что-то выяснить, только если расследует преступление, а по вашим словам, преступление не совершено, так что расследовать нечего. – Шарлотта Зэйлер умолкает. Просто задумалась или ей надоело меня слушать? – Лично у меня три вопроса. Первый: убил ли Эйден женщину, известную вам как Мэри Трелиз, ту, о которой вы говорите?
– Нет, не убивал. Это невозможно. Она жива.
– Замечательно. Тогда вопрос номер два: убил ли он другую женщину по имени Мэри Трелиз? И наконец, вопрос номер три: он вообще кого-нибудь убил? Вдруг где-то лежит тело и ждет, чтобы его нашли? Хотя за годы оно наверняка разложилось...
– Нет, я знаю Эйдена, он никого не убивал.
Шарлотта с шумом выдыхает.
– В таком случае вам нужно к психотерапевту, а не в полицию.
– Нет, Эйден здоров! – качаю головой я. – В остальных ситуациях он ведет себя совершенно нормально, даже на стресс нормально реагирует, поэтому я и волнуюсь. (Неужели... сержант Зэйлер задавала бессмысленные вопросы о работе и арендной плате с одной целью – проверить, как я реагирую на стресс?) Вы слышали о синдроме Котара? Ну, когда человек живет в плену своих иллюзий?
– Нет, я слышала только о «Боге как иллюзии».
– Синдром Котара – душевное расстройство, при котором человек страдает от депрессии и низкой самооценки. Например, уверен, что смертельно болен.
– Будь у меня этот синдром, не пережила бы, что выкуриваю по пятнадцать сигарет в день! – ухмыляется Шарлотта, но меня ее шутки не интересуют.
– Насколько я разобрала, а я изучила немало литературы, мутаций у этого синдрома нет. О других расстройствах, при которых больные приписывают себе убийства живых и здравствующих людей, я не слышала и от психологического объяснения давно отказалась. Эйден вряд ли совершил тяжкое преступление, просто... боюсь, случится что-то ужасное! – выдаю я неожиданно для себя самой. – Я очень боюсь, а чего – не знаю сама.
Шарлотта Зэйлер смотрит на меня долго и пристально.
– А подробности того, что совершил, – или думает, что совершил, – Эйден не сообщил? Где, когда и почему он убил Мэри Трелиз?
– Все, что знаю, я уже изложила. Эйден сказал, что убил ее много лет назад.
– Сколько именно лет назад?
– Он не уточнил.
– А где и когда?
– Тоже не сказал.
– В каких они были отношениях? Где и при каких обстоятельствах встретились?
– Сколько раз повторять, я не знаю!
– Мне показалось, Эйден хотел вам довериться. Может, хотел, да передумал? Как он на расспросы отреагировал?
– Я его не расспрашивала.
– Не расспрашивали? Почему?
– Ну... один вопрос я все-таки задала – спросила, было ли убийство случайным. Эйден взглянул так, словно я нож ему в спину вонзила! Мы заранее договорились: никаких вопросов. Он слово сдержал, а я нет.
– Ясное дело, – кивает сержант Зэйлер, – вы не поверили, что он способен умышленно кому-то навредить. И что он сказал?
– Ничего. Только смерил меня выразительным взглядом.
– И вы больше ни о чем не спросили?
– Нет.
– Извините, но это абсолютно нелогично. В такой ситуации любой бы пристал с расспросами. Как же вы удержались?
– Так вы поможете мне или нет? – собрав остаток сил, спрашиваю я.
– Как помочь, если вы утаиваете больше половины важной, с вашей точки зрения, информации, – при условии, что вообще все не сочинили? Для человека, которому нужна помощь, тактика престранная. Эйден признался в убийстве тринадцатого декабря прошлого года. Почему же вы прождали два с половиной месяца, прежде чем обратиться за помощью?
– Надеялась сама разобраться, – бормочу я, понимая, как неубедительно звучит правда.
– Мне во всем мерещатся махинации, такой уж у меня пунктик, – сокрушенно говорит Шарлотта. – В этом случае пока не понятно, кого избрали на роль жертвы – вас или меня. Создается впечатление, что все это чистой воды хохма.
Я холодею. Пытаюсь представить себе большую красную кнопку. Сейчас нажму на нее – и черные мысли исчезнут. Нажимаю, давлю, но не помогает. Автор книги, в которой я прочла этот совет, – самый настоящий лгун.
Заговоры и махинации – именно их я боюсь больше всего. Похоже, я сильно ошибалась и мой кошмар начался не с памятной поездки в Лондон, а куда раньше. Список возможных отправных точек бесконечен: встреча с Мэри Трелиз, знакомство с Ним и Ею, появление на свет в ипостаси дочери Годфри и Инге Басси.
Сержант примирительно поднимает руки:
– Не волнуйтесь, если преступление действительно совершено, я приложу все силы, чтобы в нем разобраться!
Но ее слова не утешают. Эйден и Мэри Трелиз сговорились против меня. Если это правда, подробности мне не нужны. Я... я их не вынесу! С ней он был, когда не ночевал дома?
Я встаю и снова морщусь от боли в ноге.
– Напрасно я сюда пришла... Извините меня!
– Все в порядке, Рут. Прошу вас, присядьте! Чтобы помочь вам, мне нужно письменное заявление.
– Нет! Ничего писать не буду! Я передумала.
– Рут, пожалуйста, успокойтесь.
– Я знаю законы! Свидетельские показания вы из меня не вырвете! Никакого преступления я не совершила, поэтому арестовать меня вы не имеете права, и мне можно уйти.
