Ничего не подозревающая о моих метаниях Асмир продолжала жизнерадостно щебетать про то, как князь Владимир приказал сбросить в Днепр деревянного идола Перуна в месте с десятком менее почитаемых русичами богов. Что-то в этой истории с кадровыми перестановками внутри божественной иерархии больно царапнуло намеком на мои собственные проблемы. Ладно, проехали. В смысле – приехали. Вот она поляна с родником.
– Добрались, – обрадовано сообщил проводник. – Здесь и заночуем.
– Ставьте шатры, – приказал араб, и, повернувшись в нашу сторону, добавил. – Сегодня вечером ты – мой гость, Велеслав. Тебе приготовят отдельный шатер, чтобы ты мог как следует отдохнуть от ратных трудов. А после я буду ждать тебя в своем скромном шатре, дабы насладиться беседой и ароматным вином. Эй, осторожнее! Не смей его взбалтывать, нечестивец! – прикрикнул он на раба несущего два больших кувшина. – Великий грех, для правоверного – пить вино, но отказаться от него – великая глупость.
– Благодарю за приглашение, почтенный аль Хусейн. По счастью наша вера не запрещает веселить душу и тело хмельным.
– Я пришлю за тобой, когда зайдет солнце. А пока воспользуйся моим гостеприимством – располагайся. Думаю, ты не будешь скучать в ожидании, – усмехнулся араб, покосившись на стоящую возле меня девушку.
Вместо ответа я поклонился, радуясь, что у Асмир хватило ума и выдержки промолчать. В суматохе разбиваемого лагеря мы проследовали к выделенному для нас шатру, в котором обнаружились две удобные лежанки, покрытые довольно чистым небеленым полотном.
Я стянул с себя кольчугу и с наслаждением вытянулся; все-таки день сегодня выдался не из легких даже для моего не избалованного излишествами тела. Асмир присела было на соседнюю лежанку, но тут же вскочила.
– Скоро вернусь! – бросила она и пулей вылетела из шатра. Или мне следовало сказать: стрелой? Куда ее черти понесли? Оставив вопрос висеть в воздухе, я прикрыл глаза и начал проваливаться в сладкую дрему. Белый туман замаячил перед глазами. Нет, надо проснуться. Что-то не так, что-то не…
Проснулся я от громкого покашливания. Какое-то время не мог понять, где же нахожусь – темнота, хоть глаз коли. Потом послышалось шуршание материи и перед глазами образовался кусок потемневшего почти до полной черноты неба с яркими иглами звезд. Грубый голос стоявшего у входа телохранителя проинформировал:
– Салим аль Хусейн ожидает доблестного Велеслава в своем шатре.
– Передайте почтенному, что я скоро буду. – отозвался я.
Телохранитель растворился во тьме, а я быстро огляделся в поисках моей не в меру прыткой спутницы. Не нашел и выругался: вот, черт, сбежала! Ладно, не маленькая, знает, что делает. Ничего с ней не случится. А если случится… Вот ведь проблема ходячая, с некривыми ногами… Ладно, без паники. Араб ждет, – воспользуемся же его приглашением. Только будем очень осторожны. Особенно в вине.
Войдя в шатер, довольно сносно освещенный расположенными по углам лучинами, я сразу уставился на очень низкий округлый столик с многочисленными, аппетитными кушаньями. Рот моментально наполнился слюной, а в желудке сыграли всеобщую побудку. Весь долгий и хлопотливый день у меня маковой росинки во рту не было. Салим аль Хусейн вальяжно расположившись у дальней стороны стола, покуривал кальян и понимающе мне улыбался.
– Садись, храбрый Велеслав, отведай моего скромного угощения.
– Благодарствую, – ответил я, и сел поджав ноги, подражая арабу.
Ничего себе скромное угощение! Кроме четырех видов мяса и дичи я насчитал не менее дюжины плошек с разными закусками и закусочками. Наши чаши уже были наполнены вином, а два кувшина ожидали своей очереди на отдельной подставке. Тщетно поискав глазами тарелки и приборы, я вспомнил, что вилки еще не изобретены, и вытащил из ножен свой кинжал, с помощью которого надеялся смести со стола все до чего смогу дотянуться.
– Пью за своего избавителя, – вопреки всем восточным обычаям сразу взял быка рога аль Хусейн. Что ж, под такой тост грех не выпить. Но будем осторожны, еще неизвестно какое это вино. Насколько мне помнится, именно арабы подарили человечеству спирт.
Я молча склонил голову в ответ и пригубил из своей чаши… М-м-м, вот это да! Я, конечно, не специалист в области винопития, но могу сказать, что такого вина в жизни не пробовал. Оно пьянило и бодрило одновременно, оставляя на губах привкус каких-то восточных пряностей. В общем, не вино, а сказка Шахерезады. Не захмелеть бы раньше времени, – закусывай, Велеслав, закусывай. Эти вина, штука коварная, чуть зазеваешься, а ноги уже и не идут. Потекли блаженные минуты – мы ели, пили и говорили ни о чем. Так продолжалось довольно долго…
Странно. Моя рука с кинжалом, на котором висел кусок исходящего соком мяса, почему-то сбилась с маршрута и безвольно упала на заваленный костями стол. А голова видимо решила рассмотреть наколотое мясо вблизи, и стала клониться все ниже и ниже. Эй, Велеслав, ты что, уже напился? Рановато после всего лишь шести чаш. Эй-эй, да я никак падать собрался? И тут мне стало страшно, – я понял, что Велеслав отключается, а я ведь не могу контролировать тело самостоятельно. Вино отравлено? Старый арабский хрыч решил таким образом отблагодарить своего спасителя? Тут краем глаза мне удалось заметить, что араб выронив чашу, уткнулся лицом в какой-то салат (до боли знакомая картина) и громко по-молодецки захрапел. Значит, в вино всего лишь подсыпали сонного зелья. Всего лишь! Да мы сейчас такая легкая добыча – бери, кто хочет. Не зря мне косоглазая рожа проводника не понравилась. Сговорился, видать, с разбойничками. Даже место для ночлега выбрал так, чтобы им награбленное далеко не таскать, не мучиться. А может быть и не он один с ними в долю вошел. Блеск арабского золота еще кое-кому ослепил глаза и совесть.
Словно в подтверждение моих слов, от входа донеслась приглушенная возня и тихое такое бульканье, от которого мороз пошел по коже. Так, охрану уже сняли, сейчас войдут и чик-чирик ножом по горлу. Или мечом. Мне уже будет все равно чем. Сознание Велеслава спит, телом я управлять не могу… Что же вот так просто ждать старуху с косой? Хренушки! Смешав в сумасшедший коктейль волю и жажду жизни, любовь и ненависть, я сконцентрировался на руке с чудом не выпавшим кинжалом, и попытался ею пошевелить. Получилось! Но чувство было такое, будто я пытаюсь сдвинуть с места груженый «Камаз». О’кей, значит мы еще посмотрим… Теперь ноги. Левая… Правая… Нет встать, а тем более идти, у меня не вышло. Максимум на что я оказался способен, это передвигаться на четвереньках. Представляю, какое это было уморительное зрелище, вот только смеяться почему-то не хотелось. Быстрее к задней стенке шатра. Еще быстрее… Время спрессовалось в упругий леденящий поток, который мне приходилось раздвигать при каждом движении. Вот она стенка, из плотной узорчатой ткани. Теперь прорезать кинжалом дыру… Почему они медлят? Хотят убедиться, что мы оба в отключке?
Холодный ночной воздух, казалось, придал мне сил. Я уже был на полпути к спасительным кустам, когда почувствовал всю тщетность моих усилий. В лагере царила суматоха, кто-то успел поднять тревогу, но было уже слишком поздно. В свете горящих костров и факелов нападавших, бестолково метались черные тени, уже потерявшие всякое сходство с живыми людьми. Вскоре они перестанут быть живыми… И я составлю им компанию, потому что один из разбойников последовал за мной через дыру в шатре. Я услышал его приближающееся хриплое дыхание, и даже спиной ощутил, как он замахивается ножом. Ни повернуться, ни увернуться я уже не успевал. Даже испугаться как следует не получилось, – видимо снотворное подействовало и на меня.
