Когда до предполагаемого расположения археологической экспедиции по моим подсчетам осталось совсем немного, я ускорил шаг, чтобы побыстрей добраться до места, и заранее переговорить с врачом. Карта, которую под мою персональную ответственность выдал Степан Сергеевич, оказалась вполне приличной, так что заблудиться мне не грозило. Опередив отряд метров на двести, я неожиданно для себя вышел из плотного подлеска на открытое пространство. Сразу бросились в глаза несколько палаток, а также живописная группа из семерых мужчин с лопатами и заступами. Я облегченно вздохнул. Слава богу, добрались!
Однако члены археологической экспедиции видимо испытывали совершенно иные чувства. Все семеро как-то сразу подобрались и перехватили орудия труда поудобнее, ни дать, ни взять собрались отражать нежданное нападение. И тут до меня дошло, что всему виной мой нестандартный внешний вид. Кажется, я уже упоминал, что решил в походе не бриться. И за эти дни у меня отросла серьезная щетина, сплошь черного цвета. При моих русых волосах борода и усы у меня всегда отрастали абсолютно черные. Говорят это признак породы, знать бы еще какой?. А теперь представьте, что из кустов на вас вываливается мужик с черной щетиной, ружьем на перевес и безумным блеском в глазах. Это они у меня от радости заблестели, но откуда же другим об этом знать? Нужно срочно их успокоить.
– Добрый день, – вежливо начал я, и поразился своему огрубевшему голосу, – скажите, пожалуйста, есть у вас врач или фельдшер? У нас произошел несчастный случай, необходима экстренная помощь.
Это я на всякий случай, про экстренную помощь, чтобы вопросов лишних не задавали. Ответом мне было напряженное молчание. Может быть, они подумали, что мы кого – то подстрелили?
– У нас нет ни врача, ни фельдшера… – ответил самый старший из группы, скорее всего начальник.
– Как нет? У вас же археологическая экспедиция, если не ошибаюсь. Значит, должен кто-то быть…
– А вам, простите, откуда известно, что мы археологи?
Тут пришел мой черед растеряться. Не говорить же им, что мы конкурирующая фирма. Но в это время из леса показался наш маленький дружный отряд. Увидев носилки и женщин, археологи заметно расслабились. И тут Мила, неподвижно лежавшая с закушенными от боли губами (все-таки ей досталось от тряски), неожиданно села и радостно вскрикнула:
– Саша!!!
Один из археологов, высокий крепкий парень, встрепенулся, на мгновение замер, и кинулся к носилкам, позабыв даже бросить лопату. Так с лопатой и добежал.
– Мила!!! Что с тобой?! Ты откуда?! Что случилось?!
Так вот он какой, ее сбывшийся сон. Хорош, ничего не скажешь… Парень, наконец, догадался бросить лопату и, опустившись на колени перед поставленными на землю носилками, как губка впитывал в себя тихий рассказ Милы.
– Я к тебе шла, – всхлипывала она, – у тебя ведь завтра день рождения! Хотела подарок тебе сделать, сюрпри-и-из.
И, не удержавшись, зарыдала. А Саша, прижимая ее голову к груди, водил рукой по запылившимся Милиным волосам, и шептал, что-то понятное только им двоим. Я отвернулся. На душе скребли не кошки, – тигры бенгальские. Случайно мне удалось перехватить страдающий взгляд Ольги. Черт! Пора срочно выправлять положение. Я подошел к жене и здоровой рукой обнял ее за плечи, причем вполне искренне. Может быть, оно и к лучшему. Никогда не умел сидеть сразу на двух стульях. А терять такой классный стул как Ольга, выше моих сил.
Чуть позже, когда накал страстей основательно спал, ситуация более менее прояснилась. Оказалось, что застолбившаяся на Шум-горе археологическая экспедиция, не совсем официальная. Просто трое молодых археологов в свой законный отпуск решили проверить выдвинутую ими гипотезу о погребении на практике. В случае удачи все обретало официальный статус, а в случае провала, репутации института ничего не грозило.
Они действительно были молоды для археологов. В моем понимании. При слове "археолог" у меня в голове всегда возникал образ почтенного старца, задумчиво вертящего в руке череп. Этакий Гамлет назло Шекспиру доживший до почтенных седин. А крепким археологическим парням на троих и восьмидесяти годков не набиралось. Кирилл, Валентин и Саша… Молодые и напористые, жаждущие открытий и славы. Что ж, если я прав, с Шум-горой они не прогадали. А тот мужчина среднего возраста, которого я сперва принял за руководителя экспедиции, оказался одним из четверых рабочих, нанятых в ближайшем поселке за весьма скромную плату.
Все эти сведения я получил от Александра, преисполнившегося благодарности за спасение его милой Милы. Кстати, о Миле. Состояние у нее было не ахти, так что на срочном сводном совете археологов, уфологов и вольных любителей старины (это я про нас), было решено с первыми лучами солнца отправить ее в ближайший поселок, до которого пилить не меньше двух суток.
По приказу мнительного Витьки мы поставили палатку в стороне от лагеря "научников", что бы, не дай бог, не попасть под подозрение и не выдать свои планы. Не понимаю, как мы с Ольгой могли выдать планы, которые Курицын держал исключительно в своей голове. Но меня такая диспозиция устраивала. Мила осталась при Саше, экстрасенс Андрюша при Миле, уфологи при экстрасенсе. А я, утешая себя поговоркой "С глаз долой из сердца вон", остался наедине горечью, костром и звездным небом. Потому что при всем желании не мог заснуть – плечо дергало так, что не помогали ни баралгин, ни самогон.
Мой костер светил в тумане, наползающем с воды одиноким маяком для всех неприкаянных душ. Подходи, кто хочет… И они таки подходили. Первой не выдержала Альфа и, покинув уютное тепло палатки, свернулась калачиком у моих ног. Потом из темноты бледной русалкой выплыла Ольга и молча присела рядом, приклонив голову мне на плечо. На больное. Но я не стал протестовать, принимая боль как должную расплату за свои грехи тайные и явные, вольные и невольные. Так мы сидели, наблюдая за игрой пламени, и было нам хорошо… пока из палатки не показалась всклокоченная Витькина голова и не произнесла ворчливо:
– Сидите? Ну-ну…
И вскоре сам обладатель головы присоединился к нашей молчаливой тусовке.
Мы еще сколько-то просидели, созерцая ночь и наслаждаясь пением комарья, но потом дольше молчать сделалось невозможным…
– Он мне не нравиться, – неожиданно для себя самого выдал я.
– Кто не нравиться? – удивился Витька.
– Этот… Саша, наверное, – предположила моя проницательная жена. "Этот Саша" мне действительно не нравился, но сейчас я говорил не о нем.
– Нет, этот рабочий, которого я сначала за начальника принял. Олег, кажется…
– Да с какой стати? Ты же с ним даже не говорил!
– Почему не говорил? Говорил. Когда из лесу вышел… Это он сказал, что у них врача нет.
– И этот отказ так тебя потряс, что ты сразу раз, и Олегу в глаз – хохотнул Курицын.
– Брось Витька, Есениным тебе все равно не бывать… Я не могу это объяснить. Мне не нравится, как он ходит, как смотрит, слушает… Да, просто не нравится, и все тут.
