– Хорошо, очень хорошо, – заметил Атто, внимательно рассматривая тяжелые ключи. – Во дворце Спады они нам, несомненно, пригодятся.
Краем глаза я заметил, что Сфасчиамонти, как и любой другой хороший сбир, просто сгорал от желания выведать какую-нибудь полезную для себя информацию. Но он был явно смущен видом Угонио, с его звериными чертами гробокопателя, который в то же время был кем-то средним между шпионом и взломщиком, поэтому заметно отличался от известных ему преступников. Но сбир взял себя в руки и грубо спросил его:
– Значит так, что ты выяснил?
– Я поговорил с двумя майористами, – ответил грабитель.
В четверг трактат передадут большому легату, который будет представлять Албанию.
Атто побледнел. Новость была плохой с двух сторон. Черретаны не только передадут трактат Атто какому-то таинственному большому легату, но и тот в свою очередь вручит его некоему Албанцу. И кто это мог быть, как не кардинал Албани, великий секретарь папской грамоты Его Святейшества, человек, который уже два раза едко высказывался против аббата на вилле Спада?
– Где они будут прятать мой трактат до четверга?
– В святом шару.
– В святом шару?
У Сфасчиамонти был такой же удивленный и растерянный вид, как и у Атто Мелани.
– Они так выразились, – пожал плечами Угонио. – Потом великий легат Албанум будет выступать с обвинением против этого трактата и требовать расследования.
– А кто этот великий легат?
– Этого я не знаю. Я пытался вынюхать, но они не хотели со мной общаться.
Несколько монет (довольно значительная сумма) быстро перешли из рук Атто в руки Угонио. Тот со звоном опустил их в засаленный мешочек и надвинул капюшон на лоб. Затем он собрался уходить, чтобы исчезнуть в темноте.
– Ваш трактат подтверждает рискованную и опасную мудрость, – сказал он Атто, перед тем как уйти.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Если вы будете писать об этом, то наверняка очень встревожите майористов… они сильно занервничают. Будьте благоразумны, ваше сиятельство. И не просите меня больше докладывать о новостях и происшествиях. Я не хочу, чтобы меня лишили головы из-за этого или перерезали мне шею.
* * *
По дороге назад я даже не пытался заговорить с Атто. Это был неподходящий момент. После всего того, о чем нам доложил Угонио, стало ясно, что написанное в трактате Атто очень не понравилось черретанам. Это выглядело так, как будто они захотят появиться с настоящим обвинительным актом против Атто.
Кто же еще мог быть великий легат, как не граф Ламберг? Человек столь высокого ранга не мог быть назван иначе. Именно так и сделали черретаны.
Как поступит Албани, получив эту рукопись? Назовет Атто французским шпионом? После споров между ними на вилле Спада хитрому церковнику было бы очень легко смешать своего политического противника аббата Мелани с грязью и уничтожить или же обвинить его в шпионаже и политическом заговоре и арестовать.
Возникло много других вопросов, над которыми следовало подумать: где, черт побери, был святой шар и что это такое, где до этого судьбоносного четверга будет храниться трактат Атто, о котором сказал Угонио? Сфасчиамонти молчал. Казалось, что даже он не в силах разгадать эту загадку.
– Я совсем забыл: Ламберг хотел меня принять, – вдруг сообщил Мелани.
– Как вы узнали об этом?
– Ты видел, что я передал ему записку, когда раздавали шоколад?
– Да, я припоминаю, он еще ответил вам: «Ну хорошо, договорились». В этой записке вы попросили у него аудиенции?
– Именно. Позднее я спросил у его секретаря, и тот уточнил время. День, на который у меня назначена встреча с Ламбертом, – четверг.
На последнем слове голос Атто дрогнул. В этот день должна будет решиться его судьба. В этот день он узнает правду о нападении на него с ножом. Я наблюдал, как он сидел на своей кляче, и знал, что его душа отягощена еще одним переживанием. Я также видел одновременно двух гигантов: графа Ламберга, императорского посла, и кардинала Албани, секретаря папской грамоты.
Атто Мелани приехал в Рим, для того чтобы управлять судьбой конклава и внести свою лепту в будущее папства, – по крайней мере, так он мне сказал. Но рулевой попал в кораблекрушение, и судьба, которую он себе уготовил, разбила шлюпку его души, подобно тому как страшная Сцилла разбила корабль Одиссея.
13 июля лета Господня 1700, день седьмой
– Повитуха Клоридия, я ищу повитуху Клоридию! Открывай те быстро!
Не знаю, как долго стучали в дверь моего дома. Когда я наконец смог открыть глаза, то увидел, что в комнате еще совершенно темно. Моя жена уже оделась и вышла, чтобы открыть дверь.
Пока я наспех одевался, свежий воздух, ворвавшийся с улицы дал мне знать, что сейчас еще ночь и к тому же такой час, когда температура опускается до самой низкой отметки. Я подошел к жене. В двери стоял мальчик-возница, пригнавший карету из дворца Спады: у жены младшего управляющего по провианту отошли воды.
– Поспешите, пожалуйста, повитуха Клоридия! – торопил мальчик. – Один из стражников дворца Спады заплатил мне, чтобы я забрал вас. Кроме беременной и ее мужа, там никого нет, а он не знает, что ему делать. Вы нужны очень срочно.
– Так не должно быть, такого действительно не должно быть, – пробормотала моя жена, сердито топнула ногой и побежала собирать все необходимое.
– Пойди разбуди девочек, – приказала она мне, – и сразу же возвращайся за нами на виллу Спада.
– Ты хотела сказать, во дворец Спады, – поправил я ее.
– Я сказала: на виллу Спада, мы встретимся у заднего входа. И принеси также большой плащ из мешковины.
– Но мне не холодно.
– Делай то, что я говорю, и больше не задерживай меня, – сердито ответила Клоридия – ее просто выводила из себя моя несообразительность в ситуациях, требующих быстрого решения.
Ничего не понимая, я уставился сонным взглядом на жену, в то время как она бегала по комнате, вспоминая, что нужно взять: здесь полотенце, там бутылочку с каким-то маслом. Остановилась на мгновение посредине комнаты, чтобы подумать, затем взяла из сундука рубашку и халат, который носила совершенно в других случаях, завернула в них пару деревянных туфель и другую одежду и через секунду была уже в карете, торопя мальчика побыстрее везти ее на виллу Спада.
* * *
– И эти вязаные чулки тоже? Нет, это невозможно. Должно быть какое-то другое решение, дева Клоридия.
– Неужели вы хотите, чтобы младший управляющий поинтересовался, почему у моей помощницы из-под халата выглядывают замечательные красные чулки аббата?
Когда я встретился в назначенном месте с Клоридией, то едва смог поверить в то, что увидел в бледном свете луны: Атто, чье сонное выбритое лицо было полускрыто белым чепчиком повитухи, одетый в широкое женское платье, оставшееся у моей жены со времен последней беременности, тщетно пытался оказать сопротивление Клоридии, которая опытными руками приподняла полы одеяния, под которым скрывался аббат.
