Наверху Кройда представили группе пожилых итальянцев,
окруженных дюжими телохранителями. Предполагая только сообщить имя и сразу же
ретироваться, Кройд от предложения что-либо выпить отказался. Но тут ему и
вышла боком собственная предусмотрительность — крестные отцы, стремясь
убедиться, что денежки потратили не зря, пожелали узнать все до последней
мелочи. Пришлось держать ответ; подробный отчет Кройда включал все, начиная с
самых первых шагов — от встречи с Живчиком до парня с дыркой в носу и так
далее. Сообщив, наконец, заветное имя — Сиу Ма, — Кройд завершил рассказ
описанием попытки неизвестных лишить присутствующих возможности насладиться его
обществом.
— А где же нам искать эту самую Сиу Ма? —
последовал естественный в данных обстоятельствах вопрос.
— Чего не знаю, того не знаю, — отрезал
Кройд. — Крис заказывал имя, а не адрес. Если хотите поручить мне и эту
часть работы, думаю, что справлюсь. Но не дешевле ли вам обойдется использовать
собственные сети?
Такое заявление вызвало у аудитории весьма нелестный отклик,
почти до оскорбительного нелестный. Кройду ничего не оставалось, кроме как,
пожелав всем присутствующим спокойной ночи, удалиться восвояси. Двери он
проходил с некоторым напряжением; охрана за спиной переглядывалась будто бы в
ожидании команды.
Но хозяева не рискнули; лишь через несколько кварталов на
Кройда налетела уличная банда, посланная, видимо, с целью возмещения убытков.
Он аккуратно сложил тела нападавших в канализационный коллектор, а крышку люка
столь же аккуратно вернул на место — деликатность превыше всего! И поставил на
этой истории точку.
Глава 6
Остановив в центре города такси, Кройд долго колесил по
разным улицам, прежде чем назвать адрес своей квартиры в Утренних Холмах. Окна
ее были непроницаемо темны. Нагруженный ворохом болеутоляющих, антибиотиков и
транк вилизаторов всяческих сортов, с пятифунтовой коробкой шоколадного ассорти
под мышкой и прочими мелочами в цветистых обертках, совершенно спокойный и
уверенный в собственной безопасности, Кройд бесшумно проник в квартиру. Включив
в коридоре свет, скользнул прямиком в спальню.
— Вероника! Ты еще спишь? — нежно шепнул он.
Ответа не последовало. Кройд на цыпочках подкрался к кровати, опустился возле
на корточки и осторожно тронул одеяло. Но кроме него рука ничего более на
постели не нащупала.
— Вероника! — позвал он уже громче.
Ответа не было.
Кройд включил ночник. Кровать опустела, все причиндалы
Вероники бесследно исчезли. Он поискал записку — безуспешно. Может, записка в
гостиной? Или на кухне? Точно! Если Вероника хотела, чтобы Кройд наверняка ее
прочел, то оставила бы на полке холодильника.
Он поднялся и вдруг напряженно застыл. Где-то явственно
прозвучали шаги. Сзади, в гостиной?
— Вероника!
И снова никакого ответа. Идиот, оставил дверь
нараспашку! — сообразил Кройд и покрылся холодным потом. Но ведь в
коридоре вроде как и не было никого…
Вырубив свет, он осторожно пересек комнату, беззвучно
распластался на полу и выглянул на мгновение в холл.
Там было пусто. Никого. И больше никаких звуков.
Кройд поднялся и вышел из спальни. И решил на всякий случай
проверить гостиную.
Но включить там люстру он уже не успел. В гостиной, в лучах
рассеянного света, льющегося из коридора, бил хвостом огромный бенгальский
тигр. Великолепный образчик. Нимало не мешкая, он с грозным ревом прыгнул на
Кройда.
— О, срань Господня! — сумел лишь выдохнуть Кройд,
рассыпая подарки по всему полу и уворачиваясь.
От удара плечом о стену отвалился пласт штукатурки; зато
жуткая полосатая лапа, пролетев совсем рядом, лишь чуть задела Кройда. Он успел
резко выбросить кулак, но удар пришелся по хребтине животного вскользь и
существенного урона тому не нанес. Улепетывая в гостиную, Кройд услыхал сзади
недоуменно-обиженный рев — где, мол, мой ужин? Зверь недоумевал недолго — уже
через мгновение, выставив перед собой стул, Кройд отбивал в гостиной очередную
бешеную атаку.
От удара стулом тигр коротко взвыл; Кройд же, не теряя
времени, схватил за ножки тяжелый стол и, прикрываясь им как щитом, перешел в
контрнаступление. Зверь, разъяренно отшвырнув стул в сторону, все еще рычал и
тряс ушибленной головой. Толчок крышки стола он встретил могучим плечом,
заревел и попытался просунуть когтистую лапу снизу. Кройд присел, уперся, еще
чуток поднажал…
Тварь с воем опрокинулась на спину и вмиг исчезла из поля
зрения. Секунды тишины тянулись, точно одурманенные тараканы.
— Киска, ты где-е-а? — осведомился Кройд.
Тишина.
Чтобы оценить ситуацию, он немного, всего лишь на фут,
опустил свой деревянный щит. Этого оказалось вполне достаточно — яростно
взревев, тигр прыгнул снова. Кройд вытолкнул стол зверю навстречу — с резкостью
и энергией, какие предметам домашней обстановки навряд ли когда-либо доводилось
испытывать на себе. Край стола с ужасающим хрустом врезался тигру как раз под
самую челюсть — почти человечий крик боли, сопровождал на этот раз падение
зверя на спину. Кройд поднапрягся, воздел тяжелый стол над головой и точно
гигантской мухобойкой прихлопнул раненое животное. Поднял снова, готовый тут же
повторить удар. И застыл в недоумении.
Тигр исчез.
— Киска, ты где? — повторил Кройд. — Кис-кис!
Тишина.
Кройд опустил стол на пол. Отодвинул в сторону. Добрался до
выключателя на стене и щелкнул клавишей. Только теперь он заметил, что рубашка
на нем изорвана и вся в крови. Три глубокие царапины пересекали весь левый бок
— от ключицы почти до пояса.
А на полу белело что-то очень небольшое… Кроил наклонился,
поднял предмет с полу и повертел в руках. Он держал одну из этих маленьких
складных бумажных фигурок… Оригами! — внезапно всплыло в памяти название,
занятное японское развлечение. Фигурка представляла собой миниатюрного
бумажного тигра. Кройд содрогнулся и истерически захихикал. Но ведь все
случившееся было вполне натуральным, даже чересчур натуральным, Шутки в
сторону! Кройд понял, что сражался не с тигром, тем более не с бумажным тигром
— в противники на этот раз достался другой туз, и весьма крутой — с даром, не
поддающимся обычной классификации. И удовольствия Кройду эта встреча отнюдь не
доставила. Как и исчезновение Вероники. Как и неприятный холодок между лопаток
— холодок неизвестности, ожидание очередного коварного удара неведомого туза.
