Идет 1683 год, и турки угрожают воротам Вены. Марсили – в числе защитников города; будучи раненым и взятым в плен османами, он избегает верной петли только потому, что избавляется от униформы и выдает себя за слугу венецианского купца – благодаря своим прежним путешествиям он немного говорит по-турецки и ему удается обмануть пленителей. Его лечат бычьим пометом и солью, он становится рабом в турецком лагере перед вратами Вены, где не обходится без насилия и пыток. Его определяют в кофейню, где он должен молоть зерна и подавать посетителям (в османском лагере есть множество различных диковинок, в том числе и искусственные фонтаны). Как обычного раба, его продают двум проезжающим мимо боснийцам, надеющимся, что они смогут продать его за большую цену тому торговцу, за слугу которого выдал себя Марсили. Начинаются переговоры с Италией; наконец, родственники и друзья выплачивают две сотни гульденов и освобождают его.
Он пешком возвращается из Вены в Болонью. В два часа ночи он приходит в свой родной город, левая половина его тела почти парализована, ноги опухли, раненая правая рука висит вдоль тела, один глаз подбит и слезится, кожа сожжена солнцем. Он лишился волос, парик по необходимости прикрывает его лысую голову. Однако едва набравшись немного сил, он возвращается в Вену к императору Леопольду, чтобы доложить о том, что узнал о турецком войске. Его делают президентом императорской пушечной литейной. Он углубляется в изучение военной техники и возводит оборонительные сооружения перед Эстергомом и Вышеградом, настоящие шедевры. Затем возвращается на войну и принимает участие в осаде Буды, где полностью открывается его неутомимый дар военного изобретателя: он рисует план города, разрабатывает проведение осады, находит строительные материалы и лично решает вопрос снабжения инженеров. Едва взята Буда, солдаты грабят город; однако он, хотя и был ранен в руку, бегает по дымящимся развалинам в поисках знаменитой библиотеки короля Венгрии, о которой так давно мечтал. К сожалению, отыщет он всего несколько томов.
Он не просто человек войны: для Марсили всегда важны знания и мораль. Войну он рассматривает не столько в качестве упражнения в жестокости, сколько как возможность делать наблюдения и получать знания. Он изучает течение Дуная, открывает его до сих пор не известные особенности и превращает это в большую научную работу. Он обнаруживает древний мост, построенный Траяном, на который дотоле никто не обращал внимания, и много других останков древнеримского периода. Каждый раз, когда у него остается время после военных операций, он посвящает себя наблюдению природы: движение волн, морской грунт, ветра. Он открывает и записывает бесчисленное множество видов рыб, водяных птиц и минералов. Свои знания он собирает в иллюстрированные таблицы и тетради. Он знает, что военное искусство неуклонно развивается; тот, кто хочет идти с ним в ногу, должен расширять свой кругозор всесторонне: география, медицина, архитектура, дипломатия и экономика.
– Среди идиотов, – возмущается он, – бытует мнение, что солдаты – разрушители тонких искусств, враги литературы и вообще люди, занимающиеся таким варварским делом, потому что они только поджигают, грабят и убивают, не задумываясь о том, какие искусства, какие учения необходимы, какие являются выгодными и от каких человек получает пользу. Многие из тех, у кого есть сын или брат, не склонные к учебе, говорят: этого мы пошлем на войну. Однако это несправедливо по отношению к благородному достоинству войны.
Когда императорские войска в 1699 году подписывают с османами мир в Карловиче, он принимает участие в переговорах: он единственный, кто может точно перечислить новые границы, указанные в мирном договоре. Во время перерывов в перегово pax он осматривает местности в Хорватии и Венгрии, которые выбраны для разделения с турками, не забывая при этом о своих научных изысканиях: он приказывает солдатам собирать местные виды грибов вместе с землей, в которой они растут, и позд нее публикует о них труд.
По возвращении в Вену его награждают званием генерал майора. Но вскоре разгорается новая война, за испанский трон когда король Карл II умирает, не оставив наследника. Первым театром военных действий, куда его посылают, становится оса да Ландау, из которой он выходит победителем вместе со своим императором.
В этом месте я вынужден был прервать чтение, поскольку в дверь кто-то постучал.
* * *
– Сколь много сказано о том, что за благородное существо – студент. Однако чем более он благороден, тем большему количе ству неприятностей, болезней и опасностей он подвержен!
Мы с Симонисом находились на студенческом празднике по поводу возобновления учебного процесса. Постучав в двери, мой подмастерье оторвал меня от размышлений о геройских поступках храброго графа Луиджи Фердинандо Марсили.
Мы вошли посреди вступительной речи Яна Яницкого Опалинского, стоявшего в сыром подвале на старом столе.
– В юности ему приходится вынести много неприятностей и побоев от неразумных учителей, которые временами обучают столь хрупкие растения больше при помощи ненужных ударов, чем разума и доброго слова, и делают их неспособными расцвести в полную силу. Здесь стоит упомянуть «Orbłlios plagosos»
[74]
Горация, а еще лучше – «Anitympanistas» Дорнау, которые угощали нежных детей просто как палачи, и часто нежнейшие дарования теряли всяческую надежду, то есть либо из страха, либо от необузданности их тонкое искусство просто засыпало.
Раздался шквал аплодисментов.
– Можно сказать, в общем – и сегодня, на церемонии, мы услышали это из уст ректора, – что существует шесть носильщиков для гроба студента: пьянство, грех, безделье, похоть и распутство, которые сразу погребают душу и тело, ослабляют разум и память, затуманивают взор и заставляют трястись конечности; и, наконец, послеобеденный сон, который якобы является смертью для жизнелюбия. Ложь, все ложь! Ибо тот, кто так говорит, не любит нас и столь же мало понимает тонкую нашу природу!
Мы находились в подвальном помещении, переполненном студентами, нищими студентами. У некоторых еще был на груди вожделенный знак университета, который позволял ему оплачивать свое обучение с помощью сбора подаяний. В углу стоял кривой стол с жалкими ломтями черного хлеба и небольшим собранием маленьких стаканов – иллюстрация нужды, в которой живут присутствующие. Единственное, чего здесь было в достатке, это буйной веселости.
– Оцалинский здесь и держит речь. Но как нам найти остальных? Тут довольно много народу, – растерянно спросил я Симониса.
– С этим нам, пожалуй, придется смириться. Кстати, Ян Яницкий Опалинский, наряду с бедным Христо, самый ученый студент из всех, кого я знаю. Не случайно он – поляк, и родина его возвышается путеводным маяком христианской цивилизации надо всеми странами полу-Азии. Ян, наверное, лучший оратор во всем университете Alma Mater Rudolphina: когда он говорит, все студенты в восхищении, – ответил мой помощник. – Можете поговорить с ним, когда он закончит речь. Мы спросим его и о двух остальных. По крайней мере, он может знать, где Коломан, они очень дружат.
