Вся его одежда была вышита золотом, шляпа украшена кокардой из бесценных бриллиантов, на груди был орден Золотого руна, в руке – меч. Он ожидал агу в кресле под балдахином из красного бархата, по бокам от него стояли граф фон Герберштейн, вице-президент придворного военного совета, тайный референдарий и множество генералов. Большая толпа дворян, фаворитов и уважаемых людей устремилась в зал, и теперь все вытягивали шеи, чтобы увидеть подробности аудиенции.
– На самом деле Евгений отнюдь не красивый мужчина, – улыбнулась Клоридия. – В лице нет привлекательных черт, тело слишком худощаво. Но выражение лица внушает глубокое уважение.
Едва представ перед принцем Евгением, ага приветствовал его на турецкий манер, трижды коснувшись своего тюрбана, затем опустился в кресло, поспешно придвинутое одним из господ. Сначала осман вручил свои верительные грамоты, принц взял их и тут же передал тайному референдарию. После этого состоялся разговор, не требовавший ни от кого уступок: ага говорил по-турецки, Евгений – по-итальянски, ведь итальянский представляет собой не только официальный язык двора, но и является для него, герцога Савойского, родным. Императорский переводчик переводил, переводчик Блистательной Порты отвечал перед агой за правильность перевода. Только вначале, рассказывала Клоридия, ага произнес одно предложение на латыни в честь Священной Римской империи: «Soli soli soli ad pomum venimus aureum!», или «Мы прибыли в Золотое яблоко совершенно одни», – торжественно произнес он, читая по бумаге. Это предложение следовало понимать не буквально – на самом деле свита аги составляла около двадцати человек, – а в качестве свидетельства мирных намерений. То есть как то, что турок прибыл без всяких задних мыслей. Лист бумаги, с которого читал, ага затем лично вручил светлейшему принцу.
Во время переговоров можно было видеть, как Евгений играет странным металлическим предметом величиной с два больших пальца, который постоянно перекладывает из руки в руку. После церемонного прощания ага поднялся, повернулся и пошел к двери. Только в этот миг Евгений встал, поскольку все время сидел, и слегка приподнял шляпу на прощание, при этом он старался, оборачиваясь к своим генералам, повернуться к are спиной, чтобы подчеркнуть свое превосходство. На обратном пути турка сопровождали те же офицеры городской гвардии, что и на пути в зал для аудиенций. Он сел в карету и в окружении толпы направился к месту своего размещения в пригороде. Все это происходило только для того, чтобы удовлетворить любопытство подданных, потому что на самом деле ага вместе со свитой в тот же вечер вернулся во дворец его светлости принца Евгения, где собирается оставаться три дня, наслаждаясь великодушнейшим и благороднейшим обращением, на которое только может рассчитывать гость.
– Короче говоря, пользоваться гостеприимством Савойского турки будут три дня.
– Так хочет принц, чтобы оказать им почтение.
– А в понедельник они вернутся в свое обиталище в гостинице «У Золотого Тельца», – заключил я.
– Ты не слышал новости? Посольство расположилось не в «Золотом Тельце», как и все турецкие делегации на протяжении вот уже ста лет.
– Вот как? – удивился я.
– Они поселились хотя и на Леопольдинзель, в иудейском квартале, но у вдовы Лейксенринг, во дворце из одиннадцати комнат, с большой кухней и амбаром.
– В частном доме? Почему же?
– Это тайна. Я знаю только то, что плата за постой, как обычно, взимается из императорской казны. Ребята из «Золотого Тельца» обижены, тем более что свободные места были. И все любопытные, которые ожидали процессию перед «Золотым Тельцом», пришли напрасно. Однако самое странное то, что охраняется дворец вдовы Лейксенринг как маленькая крепость: мне рассказывали, что даже вблизи ничего нельзя увидеть через окна.
– Значит, правда, что за этим посольством таится что-то серьезное. Они наконец назвали причину своего прибытия? – спросил я, опасаясь, что в этой Вене, куда я бежал от римских злыдней, стану жертвой новой осады турок.
Пока я уже мысленно представлял себя заколотым, мою жену – похищенной (счастливая, она хоть понимает речь неверных!), а своего сына – в казармах Константинополя, где из него делают янычара, или, что хуже, в султанском гареме евнухом, Клоридия подошла к двери в соседнюю комнату. Тайком прислушивалась она к диалогу, который происходил между нашим малышом и Оллендорфом.
– Сохрани вас Господь за вашу доброту, – вежливо декламировал ученик. Клоридия улыбнулась, тронутая звучанием его голоска.
– Люди говорят, что это посольство совсем не такое, как предыдущие, – подтвердила она и вернулась ко мне, но уже без улыбки. – Знаешь, сколько человек было раньше, когда турки прибывали в Вену с официальным визитом? До четырех сотен. Последний раз они были здесь одиннадцать лет назад, в 1700 году, и привели с собой четыреста пятьдесят лошадей, сто восемьдесят верблюдов и сто двадцать мулов. Добавь к тому столь поспешное прибытие, почти без предупреждения, посреди зимы…
– Однако известно ли, по какой причине они пришли? – спросил я, на этот раз очень обеспокоенно.
– Конечно, известно. Официально они прибыли для того, чтобы подтвердить мирный договор, подписанный в Карловиче. Это то, о чем говорил ага с принцем Евгением в присутствии остальных.
– Договор, который был подписан с императором двенадцать лет назад, когда окончилась последняя война против турок?
– Именно.
– Неужели было необходимо отправлять из Константинополя посольство, чтобы подтвердить уже подписанный договор? Не выдвигали ли они каких-нибудь требований или не высказывали враждебных намерений по отношению к империи?
– Напротив. У османов в данный момент совсем иные заботы: они вовлечены в конфликт с царем.
– Все это выеденного яйца не стоит. Думаешь, они прибыли совсем по другой причине?
Клоридия посмотрела на меня и ответила беспомощным взглядом.
– Я всех спрашивала, поверь мне, даже этих пьяниц из свиты аги, – сказала она. – Но знаешь, что они ответили? Soli soli soli ad ротит venimus aureum! A потом рассмеялись и продолжили выпивать. Они подражают своему господину, даже не понимая, что говорят.
– А дворцовые слуги? Может быть, они что-то прознали из личных разговоров между Евгением и агой?
– Ах, только не думай, пожалуйста, что был какой-нибудь личный разговор!
– Как это?
– Ты не ослышался. Евгений и ага не встречались наедине ни разу, они беседовали только в присутствии слушателей.
– То есть они действительно не говорили ни о чем другом, кроме как о старом Карловицком договоре?
– Совершенно необъяснимо, ты тоже так считаешь? – задумчиво сказала она. – Ты только подумай, – негромким голосом добавила моя жена, – даже в дневнике принца о посольстве нет ничего, кроме того листка, который дал ему ara. A на нем лишь это предложение: Soli soli soli adpomum venimus aureum.
– Все это очень запутанно, – заметил я.
