Пока я задавался такими важными вопросами, отрывок окончился. Камилла начала поучать певицу и музыкантов, как лучше изобразить только что пройденный отрывок, снова репетировали отдельные части. Как обычно, хормейстер умело объясняла, какие акценты она хочет слышать в пении, какие вздохи блокфлейт, какие упреки от мрачных фаготов.
Когда снова наступило время перерыва, Камилла вернулась к нам. Я тут же настоял на том, чтобы она продолжила свой рассказ. И молодая женщина поведала, что еще в очень юном возрасте вышла замуж за королевского придворного музыканта, композитора на службе первенца императора, тогда еще совсем юного Иосифа I.
Придворный композитор был учителем музыки Камиллы, которая в то время находилась в Вене со своей матерью. Он был итальянцем, и его звали Франческо.
– Здесь же, в империи, – поясняла Камилла, – где все имена онемечиваются, его называли Францем. Францем Росси.
– Росси? Значит, ваша фамилия Росси? Не де Росси? – переспросил я.
– Изначально – да. Благородную приставку де Францу пожаловал его величество Иосиф I, незадолго до его смерти.
Ее супруг, продолжала рассказ Камилла, научил ее искусству пения и, более того, искусству композиции. Они путешествовали по королевским дворам Европы, где изучали новейшие веяния музыкальной моды, которые планировали воплотить при дворе императора по возвращении. В Италии они побывали почти повсюду: во Флоренции и Риме, Болонье и Венеции. Целыми днями они бродили по мастерским лютнистов, изучали театры, чтобы проверить тамошнюю акустику, встречались с виртуозными певцами и цимбалистами, выведывая у них приемы, или засвидетельствовали свое почтение князьям, кардиналам и высокородным личностям, чтобы заручиться их поддержкой. По ночам боролись со сном, поскольку пытались записывать при свете свечей партитуры, которые собирались представить в Вене чуткому слуху его императорского величества. Рассказав это, Камилла опять оставила нас, так как нужно было продолжать репетицию.
Хормейстер заставила музыкантов снова и снова репетировать тот же музыкальный отрывок, и в то время как капеллу вновь пронизала музыка, я позволил мягким, сладким волнам воспоминаний унести себя прочь.
Росси! Так вот какая фамилия на самом деле у покойного супруга Камиллы. Не похожая, как я думал вначале, а точно такая же, как у синьора Луиджи. Любимого учителя Атто в Риме и наставника его юных лет. Луиджи Росси взял с собой совсем молодого кастрата Атто Мелани в Париж и помог ему стать протагонистом в «Орфее», снискав громкую славу. Той великой мелодрамой кардинал Мазарини хотел отметить свое собственное величие, не признавая иной власти над собой, кроме власти Неба.
Словно вторя моим мыслям, запела сопранистка:
Cielo, pietoso cielo…
И я опять мысленно вернулся к событиям двадцативосьмилетней давности, случившимся в небольшой гостинице «Оруженосец» в Риме. Там, в стенах гостиницы, где я познакомился с аббатом Мелани, не проходило и дня, чтобы я не слышал по крайней мере одного стихотворения его синьора Луиджи Росси, произнесенного поблекшим, но по-прежнему страстным голосом Атто.
Дрожа от гнева, звучал теперь голос отринутой невесты:
Un dardo, un lampo, un telo
AUeiiderù da te
Ferisci arresta esanima
Chi mi mancö di fé…
А в моих воспоминаниях тем временем звучало тремоло роскошных звуков, издаваемых горлом аббата Мелани; он пел о тревожащей душу памяти о своем учителе (и других вещах, которых я не мог себе даже представить), и я, ничего не знающий и не понимающий слуга, застывал при звуках божественных мелодий, подобных которым я не слышал никогда прежде, не слышал и потом.
– Наконец мы поехали и во Францию, в Париж, – продолжила свой рассказ Камилла, когда репетиция закончилась и мы вместе направились на Химмельпфортгассе.
Поскольку от придворной императорской капеллы до Кернтнерштрассе, а оттуда до монастыря идти было всего пару минут, мы шли медленным шагом, чтобы выиграть время для рассказа.
– Но ведь французский двор находится в Версале, – вставила Клоридия.
Тут Камилла несколько смущенно улыбнулась.
– Мы не были при дворе. Франц в первую очередь хотел навестить человека, единственного из живых, кто мог бы кое-что рассказать ему о его предках, о двоюродном дедушке, тоже композиторе. При жизни он был очень известен, но рано умер. А потом времена так быстро изменились, что сегодня он всеми забыт. В Риме Франц не смог найти никого, кто еще помнил бы его. И только в Париже, наконец…
– Вы говорите о маэстро Луиджи Росси, не так ли? Он ваш предок? И встречались вы в Париже с Атто Мелани? Значит, вы познакомились с аббатом? – обрушил я на нее поток взволнованных вопросов, на которые уже давно знал ответ.
И как раз в этот самый миг нас прервали, поскольку навстречу нам вышла группа представительных молодых людей.
Я должен был догадаться с самого начала, сказал я себе, обходя небольшую толпу: Камилла встречалась с Атто. Иначе и быть не могло. Поэтому аббат и послал нас именно в Химмельпфорте. В Париже Камилла познакомилась с ним, а затем поддерживала связь. Благодаря этому знакомству у него, хотя между Францией и империей шла война, оказались надежные люди во вражеской столице. Разве Атто не писал письма хормейстеру, в котором явно поручал нас ей, как она сама сказала нам после прибытия? И это еще не все: Франц, покойный супруг Камиллы, был внучатым племянником Луиджи Росси.
Тем временем молодые люди устремились во двор дома: они направлялись на богослужение, одну из тех благочестивых встреч для молитвы статуям святых или покровителей, которые проходили в Вене повсюду после захода солнца. Люди пели, перебирали четки, читали литании и слушали проповедь. Все это заканчивалось обильным ужином из колбасы и куска хлеба, запивалось вином. Под конец парочки удалялись в укромные места, чтобы им никто не смог помешать.
– Когда вы видели Мелани? – спросили мы с Клоридией в один голос, желая услышать хоть что-нибудь о своем благодетеле.
– Это было одиннадцать лет назад, в 1700 году. Почтенный аббат принял нас как отец, даже сердечнее, он относился к нам во время нашего пребывания в Париже с неповторимой добротой и щедростью. Его благородство и любезность очень тронули меня. Когда мы рассказали ему свою историю, он проявил такую чуткость, что полностью покорил меня. Я не знаю никого, кто был бы подобен аббату Мелани в его душевном благородстве!
Камилла воспевала хвалу Атто. Тем лучше для нее, сказал я себе, что она познакомилась с аббатом только с самой его лучшей стороны…
– Мелани рассказал нам, что только что вернулся из Рима, где участвовал в свадьбе племянника кардинала Спады, государственного секретаря. Он хотел остаться на конклав, однако рана на руке заставила его вернуться в Париж.
Мы с Клоридией на ходу переглянулись, не сказав при этом ни слова. Мы слишком хорошо знали эту историю, поскольку участвовали в ней вместе с Атто, точнее сказать, страдали. Он был ранен в руку ножом, это верно, но совершенно иная причина заставила его бежать из Рима! Однако мы промолчали. Мы вовсе не собирались открывать Камилле не столь прекрасное лицо того, кто не однажды обманул и использовал нас, а теперь стал нашим благодетелем.
