~~~
После обеда все встали поразмяться перед тем, как подадут кофе в гостиной. Теперь обоим президентам, Джонсону и де Голлю, поневоле пришлось обменяться несколькими любезными фразами. Именно этим они и занимались, когда к ним неожиданно приблизился косматый и бородатый переводчик:
— Простите, что помешал господам президентам, но у меня есть к президенту де Голлю одно дело, с которым, сдается мне, особо тянуть не стоит.
Сперва президент де Голль чуть не вызвал охрану, поскольку к президенту Франции, как известно, никак нельзя обращаться таким вот амикошонским манером. Но этот косматый и бородатый все-таки был вежлив, так что уж ладно, пусть говорит.
— Что ж, излагайте ваше дело, если это так необходимо, только быстро, прямо тут и теперь, и вы свободны. Как видите, мне есть с кем поговорить, кроме переводчика.
Да понятно, Аллан обещал обойтись без долгих слов. Просто-напросто Аллан считает, что президенту следует знать: особо компетентный сотрудник министра внутренних дел Фуше — шпион.
— Прости, но что за ерунду ты несешь! — воскликнул президент де Голль, впрочем, не настолько громко, чтобы куривший Фуше и курившая с ним его правая рука могли услышать.
Тут Аллан рассказал, как почти двадцать лет назад имел сомнительное счастье ужинать с господами Сталиным и Берией и что правая рука министра внутренних дел тогда совершенно точно там присутствовала в качестве переводчика Сталина.
— Это, конечно, было двадцать лет назад, но он не сильно изменился. Зато я сам тогда выглядел совсем по-другому. Без этого вороньего гнезда на роже, и волосье не торчало во все стороны. В общем, если коротко, я узнал шпиона, а он меня нет, потому что я и сам вчера себя едва узнал, когда увидел в зеркале.
Президент де Голль, рассвирепев, извинился и сообщил, что ему необходимо немедленно переговорить с глазу на глаз со своим министром внутренних дел («Нет, с глазу на глаз, я сказал, без вашего особо компетентного сотрудника! Сейчас же!»).
Президент Джонсон остался стоять рядом с индонезийским переводчиком. Вид у Джонсона был очень довольный. Президент решил даже пожать руку переводчику, выразив таким путем благодарность за то, что тот заставил французского президента сбросить свою надменную маску.
— Рад встрече, — сказал президент Джонсон. — Как вас зовут?
— Меня зовут Аллан Карлсон, — сказал Аллан. — Знавал я когда-то еще аж предшественника вашего, президента Трумэна.
— Да что вы говорите! — изумился президент Джонсон. — Гарри уже скоро девяносто, но он жив-здоров, мы с ним хорошие приятели.
— Кланяйтесь ему от меня, — сказал Аллан и, попросив прощения, отправился на поиски Аманды (поскольку ей все же следовало знать, что именно она говорила за столом обоим президентам).
~~~
Обед с участием двух президентов был спешно завершен, и все разошлись. Но не успели Аллан и Аманда добраться до своего посольства, как раздался звонок лично от президента Джонсона с приглашением прибыть к восьми часам вечера на ужин в посольство Соединенных Штатов.
— Очень хорошо, — обрадовался Аллан. — Я как раз подумывал, где бы вечерком поужинать: что ни говори о французской еде, но она что-то больно быстро проскакивает — еще толком и не поел, а тарелка уже пустая.
Это наблюдение оказалось целиком во вкусе президента Джонсона, и он радостно предвкушал сегодняшний вечер. У президента Джонсона имелось три неплохих основания пригласить на ужин Аллана Карлсона. Во-первых — побольше разузнать про того шпиона и о встрече Карлсона со Сталиным и Берией. Во-вторых, только что Гарри Трумэн рассказал по телефону, что именно сделал Аллан Карлсон в Лос-Аламосе в 1945 году. Одно это тянет на целый ужин. А в-третьих, президента Джонсона лично очень порадовало сегодняшнее происшествие в Елисейском дворце. С такого близкого расстояния полюбоваться, какая у этого де Голля морда сделалась — за это Аллану Карлсону отдельное спасибо!
~~~
— Милости просим, господин Карлсон, — президент Джонсон пожал руку Аллану обеими руками. — Позвольте представить вам господина Райана Хаттона, он… он тут в посольстве немножко, так сказать, по секрету. Юридический консультант, думаю, его следует называть так.
Аллан поздоровался с секретным консультантом, и все трое направились к столу. Президент Джонсон распорядился, чтобы из напитков подавались только пиво и виски, поскольку французское вино напоминало о французах, а портить вечер президенту не хотелось.
Для начала Аллан рассказал кое-что из своей биографии, вплоть до того ужина в Кремле, который так плохо кончился. Именно там будущая правая рука министра внутренних дел Фуше упал в обморок, вместо того чтобы перевести последнюю сказанную Алланом дерзость и без того уже взбешенному Сталину.
Президент Джонсон уже не так радовался тому, что Клод Пеннан оказался советским шпионом в непосредственном окружении французского президента, поскольку только что узнал от Райана Хаттона, что компетентный мсье Пеннан также и информатор ЦРУ. На самом деле Пеннан был вообще основным источником для ЦРУ в вопросе, не грозит ли коммунистическая революция наводненной коммунистами Франции. Теперь весь анализ придется перепроверять.
— Это, разумеется, неофициальная и конфиденциальная информация, но я полагаю, господин Карлсон умеет хранить секреты?
— Господин президент напрасно так в этом уверен, — заметил Аллан.
И рассказал, как во время путешествия на подлодке по Балтийскому морю пил наперегонки с необыкновенно приятным человеком, одним из лучших советских ядерных физиков Юлием Борисовичем Поповым, и что под горячую руку наговорил слишком много всякого на ядерную тему.
— Ты что, рассказал Сталину, как делают бомбу?! — воскликнул президент Джонсон. — Я-то думал, ты угодил в лагерь за то, что отказался это сделать!
— Не Сталину. Да он бы все равно не понял. Но накануне в разговоре с тем физиком я углубился в некоторые детали, в которые, видимо, не стоило углубляться. Такое бывает, господин президент, когда водки переберешь. Да я ведь толком и не понимал, что Сталин — это так страшно, до самого следующего дня.
Президент Джонсон провел пятерней по волосам от лба к затылку и подумал, что выдать технологию производства атомной бомбы — это не шуточки, сколько перед этим ни выпей. Аллан Карлсон, стало быть… он что… предатель? Но… он ведь не американский гражданин; тогда что же получается? Президенту Джонсону нужно было подумать.
— А дальше? — спросил он, потому что не знал, что еще сказать.
Аллан подумал, что, пожалуй, лучше особо не утаивать подробности — как-никак президент спрашивает. И рассказал про Владивосток, про маршала Мерецкова, про Ким Ир Сена и про Ким Чен Ира, про смерть Сталина, случившуюся так кстати, про Мао Цзэдуна, про целую кучу долларов, которыми Мао любезно его снабдил, про спокойную жизнь на Бали, про жизнь на Бали, внезапно ставшую совсем не такой спокойной, и наконец, про эту поездку в Париж.
