Глава 1
Подложив под голову левую руку, я лежал на покатой
черепичной крыше. И вдруг, случайно взглянув на рваные клочки облаков,
разбросанные тут и там в голубой небесной луже, заметил в тени фронтона у себя
над головой и над университетом буквы:
«ТЫ УЧУЯЛ МЕНЯ, ДЕД?»
Всего одна секунда, и надпись исчезла. А я пожал плечами.
Затем, правда, решил принюхаться к легкому ветерку, который несколько секунд
назад промчался мимо.
– Извини, приятель, – пробормотал я, обращаясь к
таинственному любителю письменных сообщений, – что-то я ничего не
чувствую, никаких особенных запахов.
Потом зевнул и потянулся. Наверное, задремав, я ухватил
конец какого-то причудливого сна; пожалуй, мне повезло, что я не могу
вспомнить, о чем он был. Бросил взгляд на часы и обнаружил, что опаздываю на
назначенную мне встречу. Впрочем, часы вполне могли показывать и неправильное
время. По правде говоря, это было их обычное состояние.
Я сел на корточки, упираясь ногами в карниз, который
удерживал лед на крыше, а правой рукой ухватился за фронтон. С крыши
пятиэтажного дома площадь внизу казалась мне изысканным пейзажем – бетон и
зелень деревьев, замысловатое переплетение теней и солнечного света, люди, чьи
движения напоминают актеров во время замедленной съемки в кино, фонтан, похожий
на фаллос, конец которого получил изрядную дозу картечи. За фонтаном стоял
Джефферсон-холл, где на третьем этаже располагался кабинет моего нового
куратора Дениса Вексрота. Я похлопал себя по карману брюк – карточка с
расписанием на месте. Отлично.
Спускаться вниз, идти через площадь, а потом снова
подниматься на третий этаж – пустая трата времени, я ведь все равно уже
наверху. И хотя путешествовать по крышам до захода солнца не принято и
считается нарушением установленных давным-давно традиций, да и в мои привычки
тоже, как правило, не входит, добраться до нужного здания – учитывая, что все
они соединены друг с другом, – будет легко, да и вряд ли меня кто-нибудь
заметит.
Я прошел по фронтону и оказался у его дальнего края. Оттуда
спрыгнул на плоскую крышу библиотеки. Никаких проблем – всего шесть футов. И
отправился дальше по крышам жилых домов, до церкви, словно Квазимодо, осторожно
ступая, прошел по карнизу, спустился по водосточной трубе; еще один карниз,
потом большой дуб, и еще карниз – вот тут пришлось призвать на помощь ловкость
и умение. Великолепно! Наверняка сэкономил шесть или даже семь минут.
Когда я заглянул в окно, часы на стене показывали, что у
меня еще в запасе целых три минуты, и я остался очень доволен собой.
Голова Дениса Вексрота, с выпученными глазами и широко
открытым ртом, приподнялась от книги, медленно повернулась, на мгновение
оказалась в тени, а потом, не совсем уверенно, потащила за собой все остальное
тело. И вот уже мой куратор стоит на ногах возле стола и смотрит на меня.
Я бросил взгляд назад, через плечо, стараясь понять, что же
его так ужасно разозлило, но в этот момент он поднял раму и сказал:
– Мистер Кассиди, что, черт подери, вы тут вытворяете?
Я снова повернулся к Денису Вексроту, который вцепился в
раму так, словно я собирался ее у него отнять, а она представляла для него
самую главную ценность в жизни.
– Ждал, когда подойдет время, на которое мы
договорились с вами встретиться, потому что немного не рассчитал и пришел на
три минуты раньше, – ответил я.
– Знаете что, спуститесь-ка вниз и поднимитесь сюда по
лестнице, как полагается нормальным… – начал он. А потом вдруг выкрикнул: –
Нет! Подождите! Так я могу стать соучастником какой-нибудь гадости. Давайте
заходите!
Вексрот отступил в сторону, а я вошел в его контору. Он не
захотел подать мне руку, несмотря на то что я тщательно вытер свою о
собственные брюки. Мой куратор отвернулся от меня и медленно сел за свой стол.
– Существует правило, запрещающее лазать по крышам
зданий, – сообщил он мне.
– Да, – согласился я, – но это правило всего
лишь формальность. Администрации было просто необходимо придумать что-то в этом
духе. Никто не обращает ни малей…
– Ведь именно вы, – сказал Вексрот, качая
головой, – именно из-за вас и было придумано это правило. Я здесь совсем
недавно, и все же успел самым тщательным образом изучить все, что вас касается.
– По правде говоря, – заявил я, – если я не
очень лезу на рожон и веду себя скромно, никого особенно не беспокоит моя
любовь к крышам…
– Акрофилия! – фыркнул Вексрот и хлопнул рукой по
папке, которая лежала перед ним на столе. – Вы сумели найти и купить
парочку беспринципных кретинов-врачей, чьи заключения помогли вам избежать
ареста, вам даже стали сочувствовать и вы превратились в своего рода местную
знаменитость. Я только что прочитал эти бумаги. Куча навоза – и больше ничего.
Лично меня они ни в чем не убедили. Я считаю, что это даже не смешно.
– Мне нравится лазать, – пожав плечами, сказал
я. – Мне нравится забираться туда, где высоко. Я никогда не утверждал, что
в этом есть что-то смешное, а доктор Марко вовсе не беспринципный кретин.
Вексрот издал какой-то неопределенный звук и принялся
листать бумаги в папке. Я же почувствовал, что он мне не нравится. Коротко
подстриженные, песочного цвета волосы, аккуратная бородка и такие же усы, скрывающие
тонкие злые губы. Похоже, ему лет двадцать пять или около того. Грубит,
держится высокомерно и важничает, даже сесть не предложил, хотя я, наверное, на
парочку лет его старше, к тому же спешил, старался не опоздать на встречу.
Я уже видел его один раз – мельком, на какой-то вечеринке.
Он тогда как следует надрался и вел себя куда дружелюбнее; вероятно, еще не
видел папки с моими бумагами. Впрочем, это не должно было бы иметь
принципиального значения. Он обязан вести себя со мной de novo
[1],
а вовсе не основываясь на всякого рода сплетнях.
Ладно, кураторы приходят и уходят – университетские,
факультетские, специальные. Мне доводилось иметь дело с самыми лучшими и с
самыми отвратительными. Сейчас я, пожалуй, и не смог бы сходу сказать, кто из
них мне нравился больше всего. Может быть, Мерими. Или Крофорд. Мерими помог
мне, когда меня хотели упрятать за решетку. Очень приличный человек. Благодаря
Крофорду я чуть было не закончил университет. Если бы ему удалось этого
добиться, он бы получил специальный приз, как Куратор Года. Хороший он был
парень. Только вот слишком уж развита у него творческая жилка. Интересно, где
они сейчас?
