– Так нужно. Кроме того, речь идет о твоей
безопасности. Ты оказался в положении человека, располагающего информацией,
необходимой нам в расследовании, которое мы проводим. Мы хотим получить эту
информацию, но есть и другие желающие. Из-за них твоя жизнь может подвергнуться
опасности, если ты вернешься на свою планету. Поэтому, чтобы обеспечить твою
безопасность и продвинуться вперед в расследовании, мы извлечем тебя отсюда.
Это самое простое решение возникшей проблемы.
– Может быть, сначала меня спросите? Я не хочу сказать,
что не испытываю благодарности за свое спасение, однако что вас интересует?
Если вы охотитесь за тем же, чего добивались от меня Зимейстер и Баклер, боюсь,
я вряд ли смогу вам чем-нибудь помочь.
– Мы действуем, учитывая это обстоятельство. По нашему
мнению, нужная нам информация находится у тебя где-то на подсознательном
уровне. Самым лучшим способом добыть ее является помощь хорошего
телепата-аналитика. В том месте, куда мы направляемся, их много.
– И сколько мы там пробудем?
– Ты останешься на той планете до тех пор, пока мы не
завершим наше расследование.
– И сколько на это понадобится времени?
Он вздохнул и покачал головой:
– В данный момент это неизвестно.
Я почувствовал, как меня снова окутал мрак, который
почему-то походил на прикосновение кошачьего хвоста. Нет! Я не могу позволить
им оторвать меня на неопределенный срок от всего, что я знаю.
Именно в этот момент я понял, что чувствует человек на
смертном одре – недоделанные дела, мелочи, которые обязательно нужно завершить
до окончательного ухода: написать письмо, оплатить счета, дочитать книгу,
лежащую на тумбочке у кровати… Если я исчезну сейчас, в начале семестра, моя
академическая карьера и финансовое положение отправятся псу под хвост – потому
что никто не поверит моим объяснениям. Нет. Я должен помешать им забрать меня
отсюда. Но мягкие тени снова принялись за свое. Надо спешить.
– Прошу прощения, – удалось кое-как выговорить
мне, – только это невозможно. Я не могу отправиться с…
– Боюсь, тебе придется. Это абсолютно
необходимо, – сказал Рагма.
– Нет, – возразил я, чувствуя, как меня охватывает
паника, сражаясь с забытьем и понимая, что я должен обязательно сейчас решить
эту проблему. – Нет, вы не имеете права.
– Насколько я понимаю, похожее понятие существует и в
вашей юриспруденции. Вы называете это «помещение под защиту закона».
– А как насчет Статьи 7224, раздел С? – пролепетал
я, еле ворочая языком. Глаза у меня уже закрылись сами собой.
– Что ты сказал?
– Не притворяйся, слышал. – Я отлично помнил свои
слова. – Семь… два… два… четыре. Раз… дел… С… Вот почему…
А потом опять пустота.
И снова повторяющиеся циклы вернули меня назад – в сознание
или на расстояние плевка от него. Так происходило несколько раз, прежде чем я
полностью пришел в себя и занялся созерцанием Калифорнии. Постепенно стали
доноситься обрывки спора, которые я воспринимал равнодушно и отстраненно.
Сейчас это представляло для меня чисто академический интерес. Рагма и Чарв были
расстроены из-за каких-то сказанных мной ранее слов.
Ах да… Статья 7224, Раздел С.
Как я понял из их разговора, речь в этой статье шла об
изъятии мыслящих существ с материнской планеты без их согласия. Галактический
договор, под которым подписались представители миров моих спасителей, был для
них чем-то вроде межзвездной конституции. Однако в ситуации со мной
фигурировало много неопределенных моментов, которые можно было трактовать
по-разному, кроме того, в ряде случаев моего согласия не требовалось – например,
при карантине, военных действиях и тому подобных вещах. Вроде универсального
понятия «межзвездная безопасность» – вокруг всех этих проблем и шла бесконечная
дискуссия.
Судя по всему, я коснулся довольно деликатных вопросов,
особенно в свете их последних контактов на Земле. Рагма продолжал настаивать,
что, если они воспользуются одним из возможных исключений и заберут меня с
Земли на этом основании, департамент поддержит принятое ими решение. Ну а если
дело дойдет до суда и им будет предъявлено обвинение, Рагма не сомневался, что
ему и Чарву не станут грозить судебным преследованием, поскольку они все ж таки
оперативники, а не обученные юристы. Чарв, со своей стороны, стоял на том, что
ни одно из указанных исключений в данном случае невозможно применить, а посему
им не избежать неприятностей. Будет лучше, решил он, если телепат-аналитик
сумеет внушить мне желание сотрудничать с ними. Он был уверен, что им удастся
найти такого телепата, который помог бы им решить возникшую проблему.
Однако предложение Чарва разозлило Рагму. В этом случае мои
права будут нарушены в другом аспекте, а кроме того, как насчет сокрытия улик,
поинтересовался он. Он никогда не согласится участвовать в подобном
предприятии. Если уж они заберут меня отсюда, Рагма хочет иметь надежную защиту,
по закону и не собирается ничего скрывать.
Тогда они снова стали перебирать всевозможные исключения,
осмысливая каждое слово, уточняя и перебивая друг друга, вспоминая прошлые
случаи – они напомнили мне иезуитов, талмудистов, редакторов словарей, а еще
апостолов Нового Критицизма. И все это время их корабль оставался на земной
орбите.
Только значительно позднее Чарв вдруг задал вопрос, который
уже давно меня беспокоил: «А откуда он вообще узнал о Статье 7224?»
Они подошли к гамаку, заслонив мне вид на мыс Гаттерас, где
начала формироваться буря. Увидев, что глаза у меня открыты, они закивали и,
как я понял, всем своим видом постарались продемонстрировать мне добрую волю и
беспокойство о моем здоровье.
– Ты хорошо отдохнул? – поинтересовался Чарв.
– Вполне.
– Воды?
– Пожалуйста.
Я немного попил водички, а потом он спросил:
– Бутерброд?
– Да. Благодарю.
Он достал бутерброд, и я начал есть.
– Мы весьма обеспокоены твоим состоянием – и тем, что
нам следует с тобой сделать.
– Это очень благородно с вашей стороны.
– Нас озадачили слова, которые ты произнес некоторое
время назад – это было связано с нашим предложением предоставить тебе убежище
на период обычного расследования, которое мы должны провести на твоей планете.
Нам показалось, что как раз перед тем, как заснуть, ты процитировал один из
разделов галактического кодекса. Впрочем, ты бормотал что-то малоразборчивое, и
мы не совсем уверены, что правильно тебя поняли. Ну так что ты там говорил?
