— Господин инструктор, — раздался на канале связи голос Карела, — у нас тут покушение.
— Судя по голосу, неудачное. Так шо там стряслось? На кого покушались? На тебя? Или на невинность Брунгильды?
— Не, — отозвался Карел. — Не на меня, на Брунгильду. Все бы вам насмехаться. Я-то ее спас, но вот стрела тут какая-то очень странная.
— Неужели же стрела Амура?
— Этот малый, видать, в нее не промахнулся, — с печальным вздохом хмыкнул Карел. — Но здешние стрелки просто пытались ее убить.
ГЛАВА 7
Липа — это сосна, проходящая по документам, как дуб.
Папа Карло
Весть о покушении на сестру майордома и о ранении гостя и соратника молодого кесаря — нурсийского принца Жанта — облетела весь Париж быстрее сороки, не отыскавшей с утра ни единой серебряной ложечки. Радуясь новой теме для пересудов, толпа превратила раскинувшуюся на берегу ярмарку в огромное толковище.
Самые знающие твердили, что близок день Страшного суда, что абары, идущие на италийские земли, — вовсе и не люди, а демоны, исторгнутые адской бездной на погибель рода человеческого. Что противостоять им — занятие бессмысленное. Уж лучше провести оставшиеся месяцы, а может, и дни в молитве и покаянии. Другие словохоты, не отрицая адской природы недавних событий, твердили, что хоть взбесившаяся химера и ожила на страх людям, могучий герцог Нурсии одолел ее в честном бою, и, стало быть, тартарейскую нечисть можно и нужно истреблять во славу Божью, ибо это лишь испытание, посланное христианскому люду. А уж подлый выстрел в герцога и вовсе говорит о том, что враги прокрались в Париж, и след огнем и железом выкорчевать проросшую скверну до того, как она разрастется и захватит столицу.
Кто-то говорил, будто в убитом сэром Жантом злодее опознали некоего разбойника с большой дороги. Но так это, нет ли — судить никто не брался. А в это время завершивший труды переводчика Лис стоял над постелью раненого, суммируя свои медицинские наблюдения.
— Ну, шо, больной! С этого дня ты можешь смело именоваться Железным Головосеком. Я б даже сказал, не Железным, а Броненосным. Или Бруняносным, если тебе так больше нравится. В общем, ребра целы, гематома, правда, изрядная и ссадина вполне пристойная, боевая, самое то, шоб девчат охмурять. Однако жить будешь, остается выбрать, с кем. Никакой опасности рана не представляет. Но все же, с боевым крещением!
— Больно, — со вздохом пожаловался Карел.
— А ты шо думал? Здесь все как в сказке: чем дальше — тем страшней. Это еще хорошо отделался. Вон, скажем, Камдил — у того за шрамами тела не видно. Ладно, поскольку ты жив и на похоронах твоих пирожками разжиться не судьба, начинаем зарабатывать на хлеб насущный и усиленно работать мозгами. Как дурят нас британские ученые, это в целом благотворно влияет на организм.
Лис активизировал связь.
— Всех сотрудников резидентуры прошу на регистрацию. Ближайшие полчаса у нас пятиминутка.
— А что такое пятиминутка? — осведомился Бастиан.
— Это ближайшие полчаса, — отозвался Сергей. — По мере обнаружения в голове мыслей, а уж тем более идей, прошу незамедлительно подавать признаки разумной жизни. Итак, как показала нам, уж не буду уточнять что именно, практика, имеющаяся программа наших увеселений в этом даже не чреве, скорее заднице, Парижа изобилует неожиданными поворотами и отборными хохмами. Лично я все больше желаю встретиться с неведомым массовиком-затейником и от души пожать ему горло. Надеюсь, наш малый, но удалый трудовой коллектив полностью разделяет мое нескромное желание.
— Лично я разделяю, — хмуро отозвался Карел.
— Действительно, странно все, — начал Бастиан. — Уверен, в хрониках Парижа никогда не было ничего подобного…
— То ли еще будет! — пообещал инструктор тоном провинциального конферансье. — Но пока, как говорят татары, в степь-бай-в степь. У нас на повестке дня новые загадки и одна небольшая отгадка. Но такая гадкая, шо не приведи Господь.
— О чем ты, Сергей? — поинтересовалась Евгения.
— О ножике, которым сегодня ночью зарезали двух стражников. Судя по рассказу свидетеля, именно так действуют абарские клинки. Так шо, мальчики-девочки…
— Девочка, — поправила Женя.
— Ты одна, но стоишь целого пед-медучилища.
— Вот еще, — оскорбилась дипломированный психолог.
— А ты не мешай течению моей стремительной мысли в тот момент, когда она сворачивает горы с верного пути. Может, именно в это время они шли к Магомету. Кстати, к вопросу о басурманах.
Судя по тому, что абарский клинок всплыл в нашем деле шо тот якорь, дела плохи. Эта первобытная орда не так далеко, как нам представлялось. Она уже здесь, и активно действует. Вон наш герой-любовник чуть было не отправился в Елисейские Поля
[7]
задолго до их появления в Париже.
— Но, господин инструктор, — застонал Карел, — я же выполнял задание.
— Ладно, не тушуйся! В нашей работе не всегда поймешь, где кончается задание и начинается камасутра. Особенно это касается отношений с институтским начальством. Хотя главу про церебральный секс в уставе обычно опускают. Но оставим амурную тему, меня сейчас другое интересует и, как лучника, просто оскорбляет: шо это за манера стрелять кинжалами? Баллистика у такой стрелы — чуть лучше, чем у валенка.
— Это да, — подтвердил Карел. — Я тоже об этом подумал. А еще, обрати внимание, у второго кинжала такое же лезвие было.
— Не позорься: лезвие — это режущая часть, а то, что ты имел в виду, — это клинок.
— Ну да, — согласился богемец. — Я это и имел в виду. Они были совершенно одинаковые.
— Позвольте мне сказать, — с обычной учтивостью обозначил себя Бастиан. — Должно быть, стрелявший очень хотел, чтобы рана оставляла впечатление удара кинжалом.
— Разумно, вундеркинд, — подтвердил Лис, — это я тоже дотумкал. А зачем?
— У меня есть предположение. Но не могу утверждать с полной уверенностью…
— Валет! Здешние ученые мужи с полной уверенностью утверждают, что Земля плоская. А некоторые даже говорят, что видели, как хобот слона тянется из-под ее края в поисках морковки. Формулируй версию, не тяни.
— Может, все совсем по-другому, — извиняющимся голосом начал Бастиан. — Но я, как менестрель, представил себе картину этой засады так, как она бы звучала в балладе. Если бы Карел не успел среагировать, убийца бы сразил Брунгильду. Ее кавалер…
