— Зимой-то отдыхаю, а вот летом… Если ищешь работу, паренек, то оставайся!
— Я тут вряд ли надолго, — учтиво ответил юноша.
Авипреш перестал улыбаться.
— Что, уже насказали тебе: мол, здешние места прокляты? И что людям здесь не жизнь?
— Прокляты? — вскинулся Дождик. — Кем? Когда? И речка тоже?
— Ты, сынок, здесь ненадолго, сам сказал. Ну и незачем тебе про нашу беду и боль любопытствовать.
— Я не… — Дождик запнулся: не рассказывать же чужому человеку свою историю! — Я просто хотел спросить про речку Безымянку…
И замолчал: такой гнев плеснулся в светлых глазах, только что добрых и веселых.
— Вот что, мальчик, ты у меня в гостях. Я тебя не обижу. Ешь, пей, у огня грейся. А выспрашивать меня, старого, тебе не о чем и незачем.
Бабка Гульда коротко хохотнула.
* * *
Когда за поворотом дороги, за покрытой мертвым мхом скалой обнаружилось поваленное дерево и кучер осадил лошадей окриком: «Тпру, акулий корм!» — Литисай этого не заметил. Не до того было: поскользнувшийся Хумсар грохнулся набок и забил копытами.
Литисай вовремя выдернул ноги из стремян и ухитрился упасть так, что его не придавила конская туша. А что при этом крепко ушиб бок и плечо, так вроде не сломал ничего — и за то спасибо Безымянным.
Попытался встать и снова растянулся на льду, присыпанном снегом. Откуда лед взялся посреди дороги?
И тут же Литисай понял — откуда.
Из-за скал, из-за валунов на путников с воплями набросилась стая двуногого зверья, вооруженного кто чем.
Краем глаза дарнигар увидел, что кучер, встав на козлах, возится с арбалетом, который был у него под рукой.
Литисай сам не понял, как очутился на ногах. Меч с тихим шипением вылетел из ножен. Молодой дарнигар сорвал щит с седла Хумсара, который с диким ржанием бился в снегу, пытаясь встать.
Надевать щит на руку было некогда. Литисай схватил его за ремень и вскинул, отбив летящую в грудь стрелу.
Тут же умница кучер, успевший взвести арбалет, метко снял лучника, засевшего на верхушке невысокой скалы.
Литисай не успел обрадоваться: перед ним возник бродяга с двумя мечами… нет, не бродяга, а боец, и боец хороший. Он тут же завертел Литисая, как ветер крутит мельничные крылья. Хорошо, что никто не зайдет со спины: Хумсар поднялся на ноги и тревожно храпит позади… пусть сунутся, пусть…
Литисай, воин и потомок воинов, бросился в схватку, как в объятия любимой женщины. Он дрался легко и точно — и давал теснить себя к карете, именно к карете, чтобы успеть помочь, защитить…
Отбивая удары наседающего врага, Литисай успел увидеть, как кучер шарахнул бесполезным уже арбалетом одного из разбойников по башке. Враг рухнул, а кучер откинул крышку козельного ящика и вытащил оттуда абордажный топор.
Над побережьем Тагизарны загрохотало:
— Эй, чумное отродье вшивой крысы, три пробоины вам в днище и якорь в зад! Хотите взять просоленного да просмоленного боцмана с «Седой волны», гниль вы донная? Ну, идите сюда, идите, вперехлест вас да навыворот, через риф да в щепки!
Боцманскому хриплому басу вторил визг из кареты.
* * *
Визжала горничная, скорчившись средь сумок. Визжала так, словно надеялась, что ее услышат в Джангаше, в казармах стражи, где остался дружок-десятник.
— Кончай голосить, Бирита, — напряженным голосом сказала барышня Маринга и захлопнула «Уммегира, грозу наррабанцев».
В этот миг правая дверца распахнулась. В карету без спросу всунулась неприятного вида башка в беличьей шапке.
— Приехали, красотки, вылезайте, — сипло сообщила башка.
Красотки ответили молча, но решительно и слаженно.
Аймара вскинула ручку и ловко стянула шапку с макушки разбойника на лицо. Опешивший грабитель не успел вскинуть руку к шапке, как Маринга, перегнувшись через колени сестры, стукнула непрошеного гостя книгой по лысой макушке.
В карете толком не размахнешься, но тяжелый том в деревянной обложке не подвел свою хозяйку. Роман сокрушил разбойника так же беспощадно, как его герой сокрушал наррабанцев на астахарских равнинах.
Разбойник негромко хрюкнул и мешком свалился к полозьям.
— Я же говорила — чтение тяжеловатое… — начала Аймара бодро. Но через поваленного дружка в карету уже лез второй грабитель.
Этот ничего сказать не успел, а сразу завыл, потому что Аймара, схватив обе спицы с вязанием, как кинжал, ткнула ими в разбойничью рожу. А когда парень вскинул руки к лицу, оттолкнула его и захлопнула дверцу.
— Ты петли спустила, — хладнокровно заметила Маринга, отложив книгу.
Обе сестры разом нагнулись — и каждая выхватила нож из-за голенища.
Маринга выжидающе обернулась к левой дверце, Аймара — к правой. Ножи они держали умело и привычно.
Сестры из пиратского Рода Винниграй, выросшие на палубе «Седой волны», не собирались выходить из возка и сдаваться на милость разбойников.
* * *
«Будь проклят этот Подранок!»
Хмурый знал, что ему надо делать. Зайти сбоку и помочь сообщнику, который сцепился с воякой в блестящей кирасе. Вдвоем они справятся, и плевать на черную зверюгу с копытами!
Но это Подранок. Тот мерзавец, что вчера унизил Хмурого при всех.
Когда-то у Хмурого была шайка. Маленькая, но своя. А теперь он на побегушках у ведьмы. Но до сих пор он был хотя бы лучшим бойцом ватаги. А теперь…
Всадить бы гаду клинок под лопатку!
Нельзя. После драки парни увидят, что этот негодяй убит в спину.
А если…
Злая ухмылка разорвала лицо Хмурого. И он обрушил рукоять меча на затылок Подранка.
* * *
Когда разбойник, так лихо действовавший двумя мечами, вдруг рухнул под ноги Литисаю, воин не нашел мгновения, чтобы удивиться. Только шагнул назад — и тут же перед ним встал второй разбойник, перепрыгнувший через тело своего дружка. С этим Литисай не стал церемониться: отвел его меч «крылом бабочки», а щитом вмазал ему по голове. Разбойник шарахнулся назад, споткнулся о тело своего приятеля и спиной вперед улетел в снег. Дарнигар не стал дожидаться, когда он встанет, и кинулся к карете: лихому кучеру нужна была помощь.
Сбоку сунулся какой-то бродяга, но Литисай даже обернуться не успел: услышал крик боли и свирепое ржание. Хумсар развлекался как умел.
Оказавшись возле козел, Литисай приказал кучеру:
— Руби ветки, я прикрою.
Кучер понял его без объяснений. Он обернулся к дереву, загораживающему дорогу, и обрушил топор на сук, торчащий вверх.
Литисай тем временем отбивал атаку разбойников. Их осталось трое, и наседали они не так уж свирепо. Поняли, мерзавцы, что с ходу, нахрапом победы не добились — а в настоящем бою им и втроем не одолеть Литисая, с детства обученного сражаться.
