Ну Маринга!.. Ну лиса!.. Ну хитрюга!.. Чтобы не быть пойманной за руку на крыльце, притворилась собственной сестрой!
Теперь хоть догоняй, хоть не догоняй… Красивая воровка наверняка уже у себя в комнате. И что прикажете делать? Ломиться в дверь к богатой и знатной девице? Орать на весь постоялый двор, что она у него украла… а что, собственно, украла? Ах, карту, на которой — путь к сокровищам?
Но даже если сделать такую глупость… если потребовать обыска… У рыжей гадюки хватит ума не прятать пергамент в своей комнате, а засунуть на бегу в какую-нибудь щель — тогда ищи его…
Удрученный Челивис вернулся в трапезную, соображая по пути, как объяснить Дабуншу пропажу карты.
Рассеянно повернул к той же скамье, на которой только что беспечно дремал…
И принялся негромко и восхищенно поминать всю родню Хозяйки Зла до седьмого колена.
Потому что на столе лежал пергаментный свиток.
Значит, не украла? Значит, пробежала глазами и вернула? Должно быть, у девчонки крепкая память.
Ну, эта беда — не беда. Тайну клада знают не только Челивис с Дабуншем.
Но какая девушка! Во имя Безымянных, какая девушка! Каких дел бы мог натворить Челивис с такой напарницей!
Какая досада, что она — богатая наследница. И достанется какому-нибудь толстому олуху вроде Намиэла.
Впрочем, Маринга может сделать олуха и простака из любого мужчины. Например, из него, Челивиса, игрока, живущего своей хитростью… Нет, какого дурака он свалял!
Приоткрылась дверь на кухню, раздался веселый голос Дагерты:
— Недотепка, беги, зови всех на ужин. Айки, доченька, давай на стол собирать!
* * *
На игру, идущую вяло и по мелочи, скучно было бы глядеть со стороны. Но со стороны глядеть было некому, кроме Пузатика, лениво колыхавшегося на плече хозяина.
А сами игроки не скучали.
Раз за разом падали из коробки костяшки. Раз за разом выигрыш Эшуафа увеличивался на несколько медяков. Когда долг Намиэла достигал серебряной монеты, юноша чинно доставал из кошелька на поясе серебрушку и без досады вручал ее Эшуафу, приговаривая с ноткой гордости:
— Ну и невезучий же я!
Стола в комнатушке не было, играли прямо на кровати, положив между собой дорожный сундучок Эшуафа и бросая костяшки на него.
— Мой господин даже вещи не распаковывал? — лениво поинтересовался Намиэл.
— А я в дороге особо не раскладываюсь, — рассеянно отозвался укротитель Подгорных Тварей. — Мало ли что случится… Алмаз, кинжал, дракон!
«Чего он опасается? — удивился про себя юноша, встряхивая коробку перед броском. — Ждет нападения на постоялый двор, что ли? Или погоня за ним?»
Но вслух ни о чем не спросил.
— Кинжал, две подковы… ну до чего же я невезучий!
Эшуаф не протянул руку за коробкой. Он, прищурившись, глядел на собеседника. Что-то про себя прикинул — и решился:
— А мой господин хотел бы, чтобы ему всегда и во всем везло? Не только в игре?
Намиэл вежливо улыбнулся:
— Мой отец любит говорить: «Удачу не купишь».
— Купить можно все. Конечно, удача — удовольствие не из дешевых, но наследник Рода Жервил может позволить себе многое. Причем я, заметьте, не обманщик, который торгует чем-то невидимым и неосязаемым. После сделки мой господин сможет для проверки сыграть с кем-нибудь в «радугу», и если проиграет — я верну деньги. Или можно с кем-нибудь ударить об заклад. Неважно, на что.
Намиэлу все еще казалось, что собеседник шутит.
— А если побьюсь об заклад, что луна с неба упадет прямо сюда, на постоялый двор?
— А вот этого не нужно, — очень серьезно ответил Эшуаф. — И лучше без споров про конец мира или войну демонов.
Намиэл перестал улыбаться. Может, этот человек мошенник или безумец, но уж точно не шутник.
— А если мы вдвоем сядем играть в «радугу»? — спросил юноша тоном дотошного покупателя. — Ты удачлив, я удачлив — что же, нам одинаковые расклады будут выпадать?
— Ты не понял… — Эшуаф тоже оставил почтительное словечко «господин». — Я свою удачу продаю. Собственную.
«Ну точно, мошенник», — подумал Намиэл и спросил:
— А зачем тебе свою удачу продавать? Ты же на одной игре в «радугу» отлично заработаешь.
— Денег у меня и без того хватает. А когда ты расплатишься за покупку — смогу спокойно жить-поживать до старости. А удача… с нею хлопот много.
— Хлопот?
— Ну да. Вот она, моя удача! — Эшуаф поднял руку к плечу, почесал бурый бок. — Эта зверушка за кормежку расплачивается с хозяином везением. Ее надо носить при себе. Ничего страшного: элегантная причуда знатного и богатого юноши. Ручной зверек, какого нет больше ни у кого. Еще и в моду войдет таскать при себе всякое зверье. Тем более что Пузатик и вправду знает много забавных трюков.
Даритель удачи задергался меж шести тонких ножек и довольно захрюкал.
Намиэл без симпатии глянул на тварюшку, которую ему предложили сделать предметом зависти столичных щеголей, и недоверчиво поинтересовался:
— И как же это он мне удачу приносить будет?
— А просто. Ты кормишь Пузатика — и тебе во всем везет. Вот только жрать, зараза, хочет постоянно.
— А что он ест? — Во взгляде Намиэла на бурый мешок без глаз, ушей и рта была уже не брезгливость, а интерес.
Эшуаф чуть помолчал — и признался:
— Он питается ложью, предательством, жестокостью. Среди людей этого корма хватает, он дармовой, на прокорм зверя не растратишься. Если кругом война, какие-нибудь дворцовые интриги или попросту семейные ссоры, то и без твоих хлопот он будет сыт. А если все тихо да мирно — ну, тут приходится подталкивать людей на всякие скверности. Твоя-то ложь или злость ему не по вкусу, ему чужую подавай.
Намиэл перевел изумленный взгляд с лица укротителя на тварь.
Вспомнил кое-что из увиденного и услышанного сегодня.
И поверил.
— Ну, что? — спросил Эшуаф деловито. — Сколько тебе надо времени, чтобы принять решение?
Времени Намиэлу не понадобилось совсем.
Зря, зря лихой Вайсуэл, бывший капитан «Пьяной акулы», сокрушался, что единственный сын его растет мямлей и тряпкой.
Юноша вскочил на ноги и схватил за ручку лежащий на кровати дорожный сундучок. Брызнули по полу рассыпавшиеся костяшки, а Намиэл с маху двинул искусителя по башке.
Вернее, целился по башке. Эшуаф увернулся, удар угодил ему в плечо. В то самое плечо, на котором до этого сидел Пузатик. Тварь оказалась проворной: спрыгнула на пол и бросилась в угол, испуганно вереща.
— Сволочь из меня сделать хочешь? — рявкнул Намиэл отцовским, капитанским голосом. — Чтоб я ради своей удачи других на подлость толкал? Да чтоб тебя Многоликая в тине утопила вместе с твоей поганой тварью!
