– «Они колдуны, а я имела неосторожность их прощупать», – виновато ответила Алаза.
– «Твое любопытство когда-нибудь нас убьет».
Атрат не ответил, и носитель продолжил разговор уже вслух, сбросив, наконец, руку со своего плеча:
– Она досталась мне в наследство.
– Я хочу её купить, – все так же бесстрастно сказал монах.
– Это память о моих родителях и она не продается.
– Я хорошо заплачу, – в голосе монаха послышалась настойчивость.
Алекс начал злиться, страх перед монахами развеялся, и в свою очередь, в его голосе появилось раздражение:
– Я же сказал, она не продается!
Вокруг них мигом образовалось пустое пространство. Все затихли и напряженно ждали развязки, ведь никто не смел ТАК разговаривать с каги.
– Ты продашь мне ее, хочешь этого, или нет! – с угрозой сказал монах.
– Сомневаюсь, – сквозь зубы процедил носитель.
– Ты смеешь перечить каги?
– Таких как ты, я кушаю на завтрак, – нагло ухмыльнулся контрабандист.
И это обескуражило монаха, хотя ненадолго. Толпа еще подалась назад. Нашлись те, кто узнал в смельчаке героя, победившего множество разбойников, и о котором так много говорили сегодня. Но каги не шайка разбойников… Самое время принимать ставки… У монаха скрипнули зубы:
– Тогда мы отберем ЭТО у тебя силой!
Двое стоящих позади монахов придвинулось.
– Попробуйте! – обрадовано пригласил их землянин.
Он положил руку на рукоять меча и нагловато улыбнулся. То, что он сумел вывести из себя монахов, начало его забавлять. Страха практически не осталось, его охватил азарт, как тогда, перед боем на поляне. Аруш оскалился и глухо зарычал, у него имелись свои счеты с монахами – обожженный бок долго не заживал.
– Что здесь происходит? – раздался властный голос.
Расталкивая толпу, к очагу конфликта пробирались пятеро стражников. Среди них были представители всех государств, в том числе, и один монах каги. На груди у каждого висела медная бляха, с чеканным изображением черепа и перекрещенных стрел – не хватал только надписи «Не влезай, убьет!». Все были крепкими как на подбор ребятами.
– Я еще раз спрашиваю, что здесь происходит?! – повторил старший из стражников.
Вперед выбрался Марп:
– Эти монахи, хотели силой забрать у моего начальника его вещь.
Монах взглянул на Марпа, и тот, съёжившись под его взглядом, отступил под прикрытие стражников.
– Это правда? – подняв бровь, спросил старший из них.
– Мы хотели купить её, и давали хорошую цену, – странно, но монах робел перед стражником.
– Я им сказал, что она не продается, и тогда они решили отобрать её у меня силой, – с удовольствием наябедничал Алекс.
С любопытством взглянув на землянина, стражник обратился к монахам. И в отличие от простых посетителей ярмарки, он не испытывал перед ними страха, скорее наоборот, в его голосе слышалась неприязнь.
– На празднике мертвых, никто, кроме нас, стражников земли мертвых, не имеет права применять силу, – с нажимом сказал он. – Ратик, объясни это своим соплеменникам.
Монах стражник кивнул, и подошел к своим собратьям. Они вполголоса о чем-то говорили. Во время разговора Ратик бросал острые взгляды на землянина, и эти взгляды не сулили ничего хорошего. Закончив разговор, он подошел к контрабандисту:
– Мои братья приносят тебе свои извинения. Они огорчены, что их намеренья были неверно истолкованы. И если ты хочешь подать жалобу устроителям праздника, они это поймут.
– Я не хочу подавать никаких жалоб! – отрезал Алекс. – Я только хочу, чтобы они держались от меня подальше!
Монах довольно кивнул.
– Тогда инцидент исчерпан, – сказал старший стражник, и махнул рукой тройке монахов.
Те поспешно продолжили свой путь, на прощанье бросив на землянина такой взгляд, что тот понял – инцидент далеко не исчерпан. Стража повернула в другую сторону, но один из них – житель Оберака – задержался:
– Будь осторожен, этим монахам нельзя верить. Ты их обидел и унизил, и они будут мстить.
– Спасибо, я постараюсь с ними не сталкиваться.
Предупредив Алекса, стражник догнал своих. Толпа стала постепенно расходиться, люди возвращались к основному занятию, ради которого сюда прибыли – продавать и покупать. Некоторые подходили к контрабандисту, хлопали по плечу, жали руку, что-то одобрительно говорили, но он их не слушал. Он понимал, что вляпался в очень неприятную историю, хотя и вновь стал героем.
* * *
Побродив еще немного среди торговых рядов, начальник охраны со спутниками возвратился на место стоянки. Марп тут же растрезвонил всем о новом приключении, не забыв упомянуть, что именно он позвал стражников. Дослушав историю, Лейзон сокрушенно покачал головой:
– Все плохо, очень плохо. С этими монахами лучше не связываться.
– Но и потакать им во всем нельзя, – не согласился Алекс.
– Не знаю, не знаю… Они очень опасные противники, и теперь не оставят тебя в покое.
Хозяин Тольска задумчиво уставился в сторону сектора, где обосновались каги.
– Расскажи, что ты о них знаешь, – попросил землянин.
– Что я могу о них знать, – пожал плечами Лейзон. – То же что и все. Они не очень многочисленны, и населяют горы на северо-запад от нашей страны. Каги сильные колдуны, и даже наши жрецы опасаются их. Я слышал, что они имеют власть над человеческими душами, и еще никто не возвращался с их земель, хотя они регулярно покупают себе рабов. А добровольно туда никто не суется.
– Они торгуют здесь чем-нибудь?
– Да, они продают магические амулеты, изгоняющие злых духов. Вещи изгоняющие, или призывающие нечисть. Чаши, кубки, обнаруживающие и уничтожающие яды, или в нужное время яды выделяющие.
– Понятно, всякую магическую мелочь. Хорошо устроились. Знаешь Лейзон, мне кажется, что монахи, создав вокруг себя ореол таинственности, сами распространяют про себя разные невероятные слухи.
– Возможно, но многие их магические вещи действуют.
– Ты имеешь в виду те, которые уничтожают яды и изгоняют злых духов?
– Нет. Я имею в виду те, которые выделяют яды и призывают злых духов. Они мастера по таинственным убийствам.
– Ну, изготовить чашу, в определенное время выделяющую яд, можно и без помощи магии. А насчет нечисти и злых духов… я не очень верю в их существование.
– Я бы на твоем месте не был так категоричен. И будь теперь все время настороже.
Контрабандист улыбнулся:
– Мне в последнее время столько напоминали об осторожности, что я скоро стану пуглив, как мышонок.
