Что подарил мне он? Ничего. Как обычно.
— Вот, нашел подходящий! — кричит Лу.
Я подбегаю и рассматриваю.
— Мой лучше, — говорю я.
— Испеку сегодня восемь блинчиков, — грозится Лу. — Прямо нутром чувствую.
— Ишь, размечтался! — отвечаю я. — Больше семи не выйдет.
Я замахиваюсь и отправляю камень прыгать по воде. Голыш подпрыгивает раз, два, три, четыре, пять, шесть…
— Семь! Семь! — ору я. — Видал? Во как!
Ничего себе, как я исхитрилась. У меня раньше больше пяти раз никак не получалось.
— Слушай, а я не видел, — говорит Лу. — Придется тебе повторить.
— Что?! Мой самый лучший бросок, и ты не… Ах крысеныш! — возмущаюсь я. — Ты видел, и тебе завидно стало. Ну-ка, давай, пеки восемь, как обещал. Не выйдет у тебя ничего!
Он швыряет свой голыш. Семь блинчиков. Я кидаю снова, но где там! Получаются обычные пять прыжков. Лу замахивается для второй попытки, как вдруг к нам подлетает Нерон и каркает во все воронье горло.
— Чертова птица, — ругается Лу. — Из-за него камешек уронил.
Он опускается на колени и шарит по песку.
— Улетай! — машу я руками на Нерона. — Кыш, негодник! Поищи себе другую…
На горизонте возникает облако пыли. Бушующий вихрь рыжего песка. Огроменный такой, даже солнце застит. И движется очень быстро. Прямо на нас.
— Ой, Лу! — сдавленно вскрикиваю я.
Брат вскидывает голову и роняет камешек. Медленно встает.
— Что за черт, — говорит он.
Мы стоим. Стоим и смотрим. У нас тут всякая погода бывает. Суховеи, огненные смерчи, ураганы и вихри. Пару раз летом снег шел. Пыльных бурь мы тоже навидались. Но такого не было никогда.
— Ну и тучища! — говорю.
— Мотаем отсюда! — решительно заявляет Лу.
Мы медленно пятимся, не в силах отвести глаз от громадной тучи.
— Бежим! — вопит брат, хватает меня за руку и волочет за собой.
Мы стремительно несемся к дому, словно псы на охоте.
Я оборачиваюсь и не верю своим глазам. Облако пыли наполовину пересекло озеро. Туча движется быстро. Вот-вот накроет нас.
— Не успеем! — ору я брату. — Туча нас нагонит.
Уже видно нашу хижину. Мы кричим и машем руками.
Эмми все еще катается на велике.
— Па! — вопим мы в две глотки. — Па! Эмми! Пыльная буря!
Па появляется в дверях. Прикрывает рукой глаза от солнечного света. Потом бросается к Эмми, хватает ее и бежит к подземному убежищу. Мы вырыли его на случай бури недалеко от хижины, шагах в пятидесяти. Па распахивает тяжелую деревянную дверь, заталкивает Эмми в подвал и бешено машет нам руками.
Я оглядываюсь. У меня перехватывает дыхание. Здоровенный вихрь рыжей пыли с ревом несется на нас. Будто разъяренный зверь, пожирающий все на своем пути.
— Быстрее, Саба! — кричит Лу.
Он срывает с себя рубаху и обматывает голову.
— Нерон! — вспоминаю я. Останавливаюсь и смотрю назад. — Где Нерон?
— Некогда! — Лу хватает меня за руку и тянет.
Па кричит что-то, но слов не разобрать. Он спускается в убежище и закрывает дверь.
— Нельзя его бросать! — кричу я, вырывая руку. — Нерон! Нерон!
— Прекрати! — настаивает брат. — Он сам справится. Бежим!
Разряд молнии ударяет в землю с мощным треском и шипением.
И раз, и два, и три… отсчитываю я медленно, на вдох и выдох.
Звучит зловещий раскат грома.
— Сейчас накроет! — кричит Лу.
Все кругом темнеет. Облако настигает нас. Я ничего не вижу.
— Лу! — визжу я.
— Держись! — орет брат. — Не выпускай руку!
И вдруг у меня по всему телу бегут мурашки. Дыхание перехватывает. Лу чувствует то же самое и выпускает мою руку, словно ошпаренный.
— Сейчас молния ударит! — предупреждает Лу. — Пригнись!
Мы садимся на корточки, подальше друг от друга. Сердце колотится в горле.
«Ну, еще раз, Саба, — просит Па. — Повтори, что делать, если молния застанет тебя на открытом месте?»
«Надо присесть на корточки, опустить голову, пятки вместе, руки на коленях, — сосредоточенно перечисляю я. — Нельзя касаться руками или коленями земли. Правильно?»
«И никогда не ложись, — строго говорит Па. — Запомни, Саба, никогда не ложись на землю».
Я ясно и отчетливо слышу его голос у себя голове. В детстве Па ударила молния. Он тогда едва не умер, потому что не знал, как поступать. Зато нас заставил выучить…
Удар! Яркая вспышка раскалывает темноту, тут же гулко громыхает гром. Меня подбрасывает в воздух. Я падаю и ударяюсь головой о землю. Сильно. Пытаюсь встать, но снова падаю. Голова кружится. У меня вырывается стон.
— Саба! — кричит Лу. — Как ты?
Вспышка молнии разрезает темноту. Раздается раскат грома. Похоже, гроза обгоняет нас. Голова как в тумане. В ушах звенит.
— Саба! Ты где? — зовет Лу.
— Здесь, — отвечаю я дрожащим голосом, еле слышно. — Я здесь.
Лу возникает рядом, опускается на колени и помогает мне сесть.
— Ты ранена? Как ты? — волнуется он.
Брат подхватывает меня и поднимает с земли. Мои ноги словно набиты ватой.
— Тебя ударило молнией?
— Нет, просто сбило с ног, и все, — отвечаю я.
Мы оба встаем. Темнота отступает.
Мир багровеет.
Становится алым, как сердцевина пламени. Все красное. Земля, небо, хижина, я, Лу. Мелкая красная пыль наполняет воздух, окрашивая все в красный цвет. Красный, красный мир. Никогда не видела ничего подобного.
Мы с Лу смотрим друг на друга.
— Похоже на конец света, — говорю я. Мой голос звучит приглушенно, словно из-под одеяла.
И вдруг из красного пыльного тумана появляются всадники.
* * *
Их пятеро. Скачут на крепких лохматых мустангах.
Обычно на Серебряном озере чужаков не сыщешь. До ужаса странно видеть незнакомцев, что скачут вслед за жуткой бурей. Всадники останавливают коней возле хижины. Они не спешиваются. Мы идем к ним.
— Говорить буду я, — предупреждает Лу.
Четверо всадников покрыты красной пылью. Все они в длинных черных плащах, под которыми видны плотные кожаные нагрудники. Головы обмотаны черными шимами. Мы подходим ближе, и я узнаю в пятом всаднике нашего соседа, Проктера Джона. Он верхом на своем коне, Хобе.
