— Странный день для прогулок, Проктер Джон! — кричит Лу.
Никто не произносит ни слова. Шимы скрывают лица всадников.
Мы останавливаемся перед чужаками.
— Проктер, привет, — кивает Лу. — А кто твои друзья?
Проктер молчит, уставился на поводья в руках.
— Гляди, — шепчу я Лу.
Из-под шляпы Проктера Джона по лицу змейкой стекает кровь.
— Что тут происходит? — спрашивает Лу. — Проктер?
По тону его голоса ясно, что ему не нравится происходящее. И мне тоже. Сердце бешено колотится в груди.
— Это он? — спрашивает один из всадников у Проктера Джона. — Золотой мальчик? Это он родился в день зимнего солнцеворота?
Проктер не поднимает глаз. Кивает.
— Да, — говорит он тихо.
— Сколько тебе годков, парень? — обращается всадник к Лу.
— Восемнадцать, — отвечает брат. — А тебе-то что за дело?
— Ты и правда родился в день зимнего солнцеворота?
— Да. Слушай, в чем дело? — настаивает Лу.
— Говорю же, он это, он! — произносит Проктер Джон. — Я знаю. Я с него глаз не спускал, как было велено. Так я пойду, а?
Всадник кивает.
— Прости, Лу. У меня не было выбора, — говорит Проктер Джон, не глядя в глаза.
Он пришпоривает Хоба и скачет прочь. Всадник неуловимым движением достает из-под плаща арбалет. Мне кажется, что время отчего-то замедляется. Незнакомец выпускает в Проктера стрелу. Хоб в страхе встает на дыбы. Проктер бесчувственным кулем сползает на землю.
Мороз пробегает у меня по коже. Пришла беда. Я хватаю Лу за руку. Четверо чужаков направляются к нам.
— Позови Па, — говорит Лу. — Живо! Я уведу их подальше от дома.
— Нет, слишком опасно, — возражаю я.
— Давай уже, черт побери! — велит он.
Брат бежит к озеру. Всадники пришпоривают лошадей и скачут за ним.
Я со всех ног несусь к убежищу.
— Па! — кричу я. — Па, скорее!
Оборачиваюсь. Лу на полпути к озеру. Четыре всадника разделяются и окружают его. Лу в ловушке. Преследователи сужают кольцо. Один из всадников отцепляет от седла веревку.
Я барабаню ногой в дверь убежища.
— Па! Па! Открывай же!
Дверь со скрипом откидывается. Из черноты подвала появляется голова Па.
— Они здесь? — спрашивает он. — Пришли?
Ты знал, что это произойдет. Тебе звезды сказали.
— Четыре всадника! — выпаливаю я. — Быстрее! Надо их остановить!
— Эмми, сиди здесь! — приказывает Па и выбирается из убежища. — Их не остановишь, Саба. Это конец.
Глаза у Па пустые, точно мертвые.
— Нет! Не говори так! — кричу я.
Всадники кольцом окружили Лу. Брат кидается между лошадьми. Они его не выпускают. Он спотыкается, падает, снова поднимается. В красной пыли все кажется сном.
— Па! Пошевеливайся, — кричу я. — Помоги мне!
Я кидаюсь в хижину. Нахожу свой лук, закидываю колчан на спину. Арбалет Па не заряжен. С проклятьями отбрасываю его. Хватаю второй лук и колчан.
Выбегаю на улицу.
— Па! — ору во все горло. — Они схватят Лу! — Я трясу его за руку. — Ну что же ты! Мы их победим, вот увидишь!
И вдруг Па приходит в себя. Он выпрямляется, глаза загораются огнем. Теперь Па снова такой, каким был раньше. Он притягивает меня к себе и обнимает так крепко, что становится трудно дышать.
— Мое время вышло, — быстро произносит он.
— Нет, Па! — шепчу я.
— Слушай меня! — настойчиво говорит он. — Что случится потом, мне неведомо. Знаю только, что ты нужна им, Саба. Ты нужна Лу и Эмми. И другим людям тоже. Не бойся. Будь сильной. И никогда не сдавайся, слышишь? Никогда. Что бы ни случилось.
Я не свожу с него испуганных глаз.
— Я не сдамся, Па, — обещаю я. — Не отступлю.
— Молодец, — говорит Па.
Он берет лук. Забрасывает колчан на спину.
— Готова? — спрашивает Па.
— Готова, — киваю я.
Мы бежим за Лу и всадниками.
Один из преследователей раскручивает аркан.
— Заряжай! — велит Па.
Мы хватаем стрелы и заряжаем луки.
Веревка описывает круги над головой всадника.
— Целься! — кричит Па.
Веревочная петля опутывает ногу Лу. Всадник затягивает аркан, Лу падает.
— Стреляй! — говорит Па.
Звенит тетива. Стрелы не долетают до цели.
— Заряжай! — снова кричит Па.
Два всадника спешиваются. Они переворачивают Лу на спину. Один садится на него. Другой связывает ему руки. Потом ноги.
— Прекратите! — кричит Па. — Отпустите его!
Мы бежим. Целимся на ходу. Один из всадников оборачивается и видит нас. Он вскидывает свой арбалет и стреляет.
Па вскрикивает. Взмахивает руками.
— Па! — ору я.
Он спотыкается. Падает.
— Па, — шепчу я.
Опускаюсь на колени рядом с ним. Стрела пронзила его в самое сердце. Я хватаю Па за плечи и приподнимаю. Его голова свисает на грудь.
Я трясу его что есть сил.
— Нет, не смей, Па! — кричу я. — Не умирай! Прошу тебя, не умирай!
Его голова безвольно запрокидывается.
— Па, — снова шепчу я.
Я цепенею. Не могу шевельнуться. Па умер. Моего Па убили.
Во мне закипает дикая ярость. Красная ярость. Заполняет меня. Захлестывает. Я хватаю лук, срываюсь с места и мчусь к всадникам. Заряжаю лук на бегу.
Кричу во всю глотку:
— А-а-а-а!
Прицеливаюсь. Стреляю. Руки дрожат от ярости. Я промахиваюсь. Стрела пролетает мимо цели.
В меня со свистом несется тяжелая арбалетная стрела. Острая боль пронзает правую руку. Я вскрикиваю и роняю лук.
Продолжаю бежать.
Прорываюсь мимо лошадей и прыгаю на чужака, который связывает Лу. Мы катимся по земле. Я пинаю его, молочу кулаками, ору что есть мочи. Он меня отбрасывает. Потом хватает за руку, ставит на ноги и бьет наотмашь. Я падаю на спину. Пытаюсь вздохнуть. Не могу дышать. Не могу. Не могу сделать ни вздоха.
Сейчас.
Вот сейчас.
Поднимаюсь с земли и встаю перед ними. Меня шатает.
Все четверо всадников спешились. Собрались вокруг Лу. В мою сторону не смотрят. Словно меня нет. Словно меня не существует.
