«Прости. Я должна уехать. Не ищи меня. Ты сделал все, что мог, ты меня спас. Будь счастлив. Дженни».
И как вот, она думала, он это послание воспримет?
В тот день Арвет проснулся, а ее уже не было: только записка на столе да молчаливая Элва. Сунула записку в руки, сказала:
– Она уплыла, парень. Лучше крышу почини у бани, чем зря шататься.
Конечно, никакую крышу Арвет чинить не стал, а учинил обыск и установил, что пропала маленькая кережка
[7]
, в какой он катался еще в розовом детстве, а с ней и олень Ярви. При этом Дженни не взяла с собой ничего, кроме Элвиного бюнада
[8]
. Ни городской одежды, ни рюкзака, ни палатки.
К полудню Ярви вернулся один и без кережки. Арвет был уже готов к поискам.
– У тебя не получится, – заявила Элва.
Арвет только бровью повел. Он здешние места с детства облазил, конечно, он найдет Дженни. Главное, чтобы ничего не случилось, не дай бог, ее занесло в болота. Что вообще на нее нашло, куда она сорвалась?
Элва посторонилась, пропуская его, и легонько прихватила за локоть.
– Стой, парень, кой-чего расскажу, – она уселась на порог.
Вот тогда-то Арвет в первый раз услышал название «Океан Вероятности». И первую из череды нескончаемых сказок Элвы про острова Авалона, где время не движется и живут бессмертные люди и волшебные существа.
…Арвет бродил по редколесью, трогал кривые сосенки, они осыпали ему в ладони легкими чешуйками, летели по ветру.
– Глупец, – шептали ему сосны. – Ты хотел бросить ее у Элвы.
– Дважды глупец, раз испугался ее, – вторили упругие мшистые кочки, трещала сухая хвоя под ногами.
– И трижды, раз не веришь Элве даже сейчас, – добавляли черные провалы малых озер.
– Как же поверить? – спрашивал Арвет у сосен, мхов и вод. – Ради нее свою жизнь заново перевернуть?
Под вечер Арвет возвращался домой.
Когда Элве надоело смотреть, как он бесцельно шатается, она погрузила поклажу на большие сани, запрягла оленей, и они отправились в горы.
Три дня он топал за санями (а Элва знай подстегивала оленей). Пес Бирки то бежал рядом, то уставал и запрыгивал в сани и с сочувствием смотрел на хозяина светло-голубыми глазами, участливо вывалив язык.
Арвет бежал. Рога, копыта, хвосты, полозья саней, оленьи шкуры мелькали перед ним, небо качалось над горами, деревца плясали, выступая навстречу, но он увертывался от их объятий и припускал вслед за санями.
Бесконечное однообразное «хей-хо» да звон колокольчика звенели в голове. К концу третьего дня он бежал даже во сне.
Они разбили стоянку в Долине смерти. Он спит после Элвиного отвара, и ему снится сон, что он в горной долине вместе с Ласом.
…Что-то в голове у него сдвинулось, расшаталось за трое суток без сна, будто в затылке пробили дыру и оттуда сыплется все, что он накопил при жизни. А взамен холод и звонкая пустота расселяются под черепной костью.
Арвет убрал флягу. Ласа не было видно. Солнце уже завалилось за горы, оттуда по облакам растекалось кровавое пятно заката.
– Не получится, – сказал Арвет, и вдруг Лас оказался рядом, толкнул головой – мол, давай вперед.
– Не верю, – устало сказал юноша.
Зверь смотрел янтарными глазами, в его щелевидных зрачках дрожал закат.
– Так глупо расстались… – Арвет сел спиной к камню. – Я бы хотел ее увидеть еще раз.
Элва говорила, чтобы он миновал долину засветло, ночью здесь «ходят дети Роты
[9]
», бога мертвых… Хватит. Он выполнял все ее приказы, но шаманские фокусы ему не по зубам. Он не может вернуть Дженни, надо было с самого начала это понять. Он никогда не попадет на Авалон.
Лас уперся лапами в грудь, чуть выпустил когти, фыркнул в лицо.
Арвет его сбросил. Поднялся.
Солнце село, только багровая полоска еще отжимала быстро темнеющее небо от черного контура гор. В низинах за бугристыми валунами давно обреталась тьма, и теперь ее время пришло.
Чудилось, что там, в неверных сумерках, где зрение устает различать детали и все сливается в неразличимую массу, что-то движется.
Быстро, бесшумно, к нему.
– Глупый сон, – пробормотал Арвет.
– Сон твой, значит, глупец – ты, – звучно сказали позади. Голос был нахальный, мальчишеский.
Арвет обернулся, выхватил нож. Глаза Ласа светились золотым огнем, по шкуре бродили искры.
– Думали, ты пройдешь Сайво, добудешь духа-помощника, оживишь бубен, и тогда поговорим, – сказал Лас. – Но у тебя ума хватит остаться в долине до ночи… Выбрала Дженни друга… Откуда у тебя нож?
– Он всегда со мной.
– Это же сон.
Арвет поглядел на руки. Ножа не было.
– Здесь все иначе, – фыркнул Лас.
Ночь навалилась на долину брюхом, и на пять шагов ничего нельзя было разглядеть. Облака разошлись, над ними повисли частые мелкие звезды. Они мерцали холодным светом и, казалось, медленно плыли по небу.
– Будешь ждать, когда растерзают? – спросил Лас. – Сейчас они меня боятся. Но скоро их станет столько, что они осмелеют.
– Кого?
Лас хлопнул лапой о камень, выплеснулось пламя, на миг обтекло его поджарое тело. Ударил по темноте огненный язык, отбросил ее на миг и исчез. Но и мига Арвету хватило – над ними кружат чудовища на изорванных крыльях! Громадные летучие мыши с лицами старух, с глазами, горящими синим огнем. Одно из чудищ сложило крылья, нырнуло вниз. Пронеслось морщинистое лицо – крючковатый нос, сморщенный рот, полный черных зубов, – поросшие бурым мехом лапы с кривыми когтями. Арвета обдало редким смрадом, он закашлялся. Так могли бы пахнуть перепревшая шерсть, гнилая требуха, злое слово. Юноша присел, выбросил вверх руку. Почувствовал в ладони шершавую рукоятку ножа. Но чудище уже ушло вверх.
– Убегать надо, – терпеливо сказал Лас. – Разорвут.
Арвет не стал размышлять: рванулся вперед, в темноту, к перевалу, туда, куда надо было добраться еще днем…
Лас едва успел схватить зубами за рукав:
– Сам не добежишь!
Синие вспышки роились, кружили, носились спиралями. Детей Роты прибывало. Но и Лас стал ростом с пони. Шерсть его светилась мягким золотым светом.
