– Третий глаз вырос? – устало улыбнулась девушка.
– На маму очень стала похожа. В первый раз, когда она приехала в цирк с Робом, я был немного не в форме… – Роджер ухмыльнулся. – Помню, сильно перебрал накануне. Сижу на пороге, башка трещит, как будто там рота пьяных барабанщиков, и так хреново, хоть в пасть к медведю лезь. Сижу я, значит, ненавижу все, что движется. А тут Эдна. С чемоданом. Красным. На колесиках. Едрить твою налево. Просто тростиночка, талия – двумя пальцами переломить можно, глазищи синющие. И вот посмотрела она, и тут мне как ладонь на лоб положили – холодную, мягкую, нежную. И все разом прошло. А главное, знаешь что?
Роджер убедился, что в кружке кончился эль, и вновь наполнил ее до краев.
– Главное, детка, что она не просила. Она меня просто пожалела, и башка моя кучерявая прошла. Понимаешь?
– Нет.
– Вот и я не понимаю, – дрессировщик сделал глоток. – Помню, она тогда грустная была, но и светлая при этом.
Взгляд его зажегся.
– Эй, черноглазая! – махнул он. – Хороший эль. Еще бы бутылочку, и я буду счастлив.
– Меня зовут Сирена, – подбоченилась хозяйка. – Мало же тебе надо, Ловец.
– Мы празднуем, Сирена, – хрипло рассмеялся Роджер. – Мы сегодня остались живы.
Сирена тряхнула копной черных волос, газовые фонари смазали их жирным блеском.
– За такое стоит выпить, Ловец.
Дженни оставила его в надежной компании Сирены и Людвига, а сама пошла прогуляться. В звездной темноте смутно белела каменная тропа. Она шла к Башне, из сотен бойниц и окошек лился навстречу теплый свет.
Тень пересекла дорогу, замерла на миг. Дженни поймала изумрудный отблеск зрачков, услышала шумное дыхание. Она потянулась к нему, но не услышал отклика человеческого разума, только дружелюбный отзыв зверя.
– Дьюла… – растерянно сказала Дженни.
Волк смотрел на нее еще полсекунды и исчез.
* * *
– Мастер, она не остается одна. После неудачи Талоса за ней присматривают.
– Я выбрал тебя, потому что ты лучший из хирургов. Не разочаровывай меня.
– Я вас не подведу. Однако операция потребует больше времени, чем предполагалось.
– Не тяни, ситуация очень неопределенная. Если СВЛ ее упустит и она достанется любой другой стороне, все крайне осложнится.
Глава одиннадцатая
– И чего ты ревешь? Когда в меня пулю всадили, ты так не ревела.
– Потому что ты был рядом! Тебя Смор спас. А Дьюле жизнь оставили, а душу убили, понимаешь? Он теперь навеки волком останется!
Арвет вздохнул и прошелся по комнате. Бросил вопросительный взгляд на Тадеуша. Тот развел руками:
– Я о похищении душ не слышал. Может, бабушка Ядвига или Мимир…
– Это долго-долго-долго, как ты не понимаешь! – Дженни вскочила. – Он же может вообще не вернуться!
– Для начала надо понять, где она, его душа, – решил Арвет. – Может, ваш Фреймус заточил его душу в какой-то предмет? Что точно сказал колдун в тот момент?
Дженни растерялась:
– Я не знаю.
– Будет твой дух скитаться, забыв дорогу в свое тело, оборотень.
Все разом оглянулись.
– Я и забыл, что ты здесь, Людвиг, – удивился Арвет.
Атлет отложил книгу:
– Я был в библиотеке, когда Фреймус руками Хампельмана наложил проклятие на Дьюлу. Он сказал именно так: будет твой дух скитаться, забыв дорогу в свое тело.
– А где может скитаться дух? – спросил Арвет.
Людвиг захлопнул книгу и процитировал название:
– «Искусство хождения по снам», Авалон-пресс.
– Надо искать вашего товарища на Дороге Снов, – подытожил саам. – Элва рассказывала, что шаманы часто раньше так делали. В древности похищение душ было делом обычным.
«Это может сработать, – безмолвно подтвердил Лас. – Я слышал от кошек, что на Дороге бывают такие места. Места, где томятся пойманные души».
Дженни распахнула шкаф Марко, вытащила черный зонт. Она давно приметила, где дед его прячет. Вот наблюдательность и пригодилась.
– Готовы?
– Что это? – хором спросили Арвет с Тадеушем, с подозрением глядя на зонт.
– Зонт Аргуса, универсальное снотворное, прямой лифт на Дорогу Снов!
– Дай хоть сяду поудобнее, – взмолился зверодушец.
– Может, подушек постелить? – возмутилась Дженни. – Каждая минута на счету.
– Я вообще-то раненый.
– Честно, подушки бы не помешали, – поддержал его Арвет. – Меня после такого путешествия чуть не парализовало, отлежал все.
Людвиг поднялся, ушел широкими шагами в комнату Дженни и вернулся с охапкой пледов и одеял. Вывалил их на пол возле камина.
– От меня на Дороге Снов толку мало. Я лучше вас спящих посторожу, чтобы никто не мешал.
– Ну теперь-то все? – Дженни прыгнула на пол между Арветом и Тадеушем, взяла на колени Ласа. – И раз, два, три! Людвиг, крути!
Страж повернул раскрытый зонт, золотые глаза на черном фоне вспыхнули, и поисковая команда провалилась в глубокий сон.
* * *
– А почему мы в Шотландии? – озадаченная Дженни запахнула плотное пальто.
– Последнее место, где ты была, притянуло, – пояснил Тадеуш.
– А откуда у меня пальто?
– Это же сон.
– Как будто это хоть что-то объясняет, – Дженни поглядела на волка с белой грудью, остановившегося рядом ней на утесе. Зверь двигался скованно, прихрамывая на переднюю левую лапу.
Полежать бы тебе еще.
– А я что сейчас делаю, как думаешь? – волк сел, вывалив язык. – Мы все лежим. Ничего, работать буду носом, он не пострадал.
Тадеуш лег на узкий скальный выступ, окунул голову в поток ветра, который поднимался над долиной.
– Я так и не успела сказать тебе… – Дженни замялась. – Тебя же убить могли из-за меня.
Зверодушец поднялся, глаза его смеялись:
– Ага. С тебя фирменный стейк Сирены. Так мы будем искать твоего Дьюлу?
– Будем! – решительно сказала Дженни. – Нам нужен самый сильный из волков, которых я видела. Дьюла Вадаш из Магуса Югославии.
Его образ толкнулся внутри ее – громадный волк, серый с рыжими подпалинами, зеленые искры зрачков, вздыбленная шерсть – каким она запомнила его на дартмурских болотах, когда он схватился с адским псом Фреймуса.
– Дьюла Вадаш! – она встала на утесе, бросила призыв в просторы Северной Шотландии: в узкие долины, где клинками таились озера, гладь которых полировали облака и ветер, в горные пустоши, дымящиеся фиолетовым цветом вереска, в туманные рощи, где нашли себе приют кукушка и дрозд, в выцветшие развалины замков и церквей. Ее голос плыл над серым камнем и рыжим мхом, над бугрящимися приземистыми горами, мрачными ущельями, куда срывались быстрые речки.
