Раздраженно опустил шторки, затемнил окна. Дальше – пешком, когда зайдет солнце. Та его часть, которая некогда была демонием, слышала хор бывших собратьев, они шли по следу.
С севера прилетал другой запах, он говорил о дерзком мальчишке, который должен был послужить пищей химеры, а стал ее братом.
Самый зыбкий след заставлял дрожать сердце. Дженни скоро ступит во Внешние земли.
– Будет весело, – сказал своему красноглазому отражению в зеркале Охотник Клаус Хампельман. – Будет вкусно.
* * *
Вечерний океан шумел, солнце уже увело колесницу за край горизонта, и в небе остывали заревые отблески копыт его коней.
Эвелина лежала в шезлонге. Кто-то накрыл ее пледом.
– Спасибо, – Эвелина подняла голову. – А где Эд?
– В доме, остался допивать божоле, – Джей сел рядом прямо на песок.
Эвелина молчала, Джей осторожно взял ее узкую белую ладонь.
– Холодные, – сказал он.
– Прости.
– За что?
– Что не могу дать тебе настоящей человеческой жизни. Что ты вместе с нами бегаешь и прячешься. Мы обрекли тебя на свою судьбу, не имея права…
– Моя прошлая жизнь кончилась тогда, на автостоянке, – сказал Джей. – Ты мне дала еще один шанс. Теперь у меня есть цель…
– Быть все время рядом? – печально улыбнулась Эвелина. – Делить жизнь изгнанницы?
– Быть живым, – твердо сказал Джей. – Видеть, как восходит солнце, чувствовать ветер и дождь, злиться и радоваться. Это самый большой подарок, какой можно дать человеку.
Эвелина тревожно сжала его руку.
– Что?
– Что-то не так, – она села. – Когда я потеряла музыку, то стала больше слышать. Я слышу ветер, слышу волны, слышу чаек и сверчков. И слышу, как что-то меняется. Он приближается.
Джей подскочил, в руках у него появился пистолет:
– Иди в дом.
– Зачем? – спросила Эвелина устало. – У нас нет силы, чтобы его остановить. Уходи, тебя он не тронет.
– Ты же знаешь, что наши жизни теперь связаны! – Он поднял ее с шезлонга. – Быстрее!
Джей повел ее к дому, но двери распахнулись перед ним.
Серебряная лира сияла в руках Эдварда:
– Довольно прятаться!
– Ты пьян! – Джей оттолкнул его. – Эта тварь нас убьет! Собирайся, я заведу машину.
Эдвард скривился:
– Хватит суетиться, солдат.
– Он мой хранитель, Эд, – сказала Эвелина. – Он делает то, что должен.
– И я, Эви, и я, – акробат вышел на улицу. – Какая ночь, какая луна! Пойдем, сыграем в последний раз.
– Вы с ума сошли! Хотите здесь умереть?!
– Беги, ты все время путался под ногами.
– А ты…
– Хватит! – закричала Эвелина. – Вам не надоело?!
Мужчины замолчали. Эдвард смотрел в сторону, Джей потер виски.
– Что будем делать?
– Бежать!
– Драться!
– Он совсем рядом, – Эвелина смотрела на дюны, облитые молочным светом. Ветер шел с севера, звенел сухими листьями кустов.
– Надо слушать, надо верить, – сказала она. – Мы можем его остановить.
– У нас не хватит сил на такую просьбу.
– Песок, Эдвард, – она присела, взяла белую горсть. – Это бывшие горы, сам же сказал. А теперь посмотри на дюны, они как волны. Песок хочет быть морем, понимаешь? Поможем ему?
Эдвард облизнул губы:
– Это мысль.
– Да о чем вы?! – закричал Джей Клеменс. – Я ни черта не понимаю!
– У Эви есть идея.
Они шли так давно, они истомились. Жажда вела по следу, воля призвавшего была непреклонна – «найти и уничтожить».
Белая костяная флейта указывала цель, они брели, отвлекаясь лишь на редкие трапезы – кровь бродяг и туристов на время утоляла вечный голод. Но затем он возвращался, вновь бросал к цели.
Они шли так давно, что стало казаться, что их насытит только хрупкая плоть и сладкая кровь этой женщины Магуса. Внутри пойманной птицей томилась ее музыка, за поясом была ее флейта.
Они замерли на гребне дюны.
Женщина внизу запрокинула голову, говорила с луной.
За ее спиной – человек, в руке его – оружие, но против них оно бесполезно.
Они прыгнули с высокого склона. Они ее нашли!
Человек начал стрелять.
Их тело содрогалось, но они гнали вперед! Вперед! Мир полон юных тел, которые примут демониев.
Их жертва совсем рядом, раскинула руки, принимая судьбу, она тоже устала от долгой погони. Скоро они будут сыты!
…Что-то изменилось. Музыка! Ее брат играл на лире, он все еще пытался что-то сделать, хотя этим людям было отмерено умереть здесь.
– Мы заберем и твою музыку, – пообещали они, – скоро все кончится.
Им перебило обе ноги, они рухнули на песок, поползли.
Дева нараспев сказала:
– Луна над пустыней плывет, как белый лотос, что ветром в море унесло.
Их уставшее коренастое тело извивалось змеей, загребало широким клинком, приросшим к ладони, но песок слабел, отказывался держать их.
– У тебя нет силы! – завопили они, перебивая друг друга, борясь за обладание голосовыми связками. – Мы забрали твою музыку!
– Вы оставили сердце. А музыка живет там. Вам здесь не место.
Змея зыбучих песков затягивала добычу, вот скрылись ноги, вот одержимый ушел по пояс, по грудь, вот над чавкающими песками осталась лишь голова, вращающая глазами, с пеной, воплями и проклятьями на синих губах. Бумажные черви пошли горлом, демонии облепили мертвую голову, но не могли покинуть обреченное тело. Эдвард тронул струны, и песчаная волна погребла одержимого.
По песку несколько раз прошла крупная рябь, и все кончилось.
Джей с опаской шагнул вперед:
– Оно сдохло?
Эвелина схватила его за локоть:
– Это место теперь могила, пески проглотят любого.
– Нам пришлось извратить их природу, – Эдвард коснулся пальцами песка. – Одержимый глубоко внизу. Пески будут держать его, пока тело не истлеет и демонии не обретут свободу.
– Когда это случится? – Джей с палкой прошел по краю, проверяя границы зыби.
– В песках тела хранятся веками, – пожал плечами Эдвард. – На некоторое время мы от него отвязались.
– Шутишь? – Джей глянул на него и переменился в лице. Эдвард и Эвелина медленно валились на землю.
