Наконец они поставили диагноз «переутомление» и, довольные, как насосавшиеся пиявки, отцепились, прописав на прощанье отдых и усиленное питание.
— И все будет хорошо, — закончил Орро. — Наставник, вас снять?
Снять — это с моей шеи. Диагноз дед предпочел ставить, сидя у меня на голове.
— Нет, я сам… все нормально… нет-нет, не помогайте… я сам… — Дед, ворча, занялся альпинизмом, спускаясь по моей шее, и я инстинктивно подняла дорожку из чешуи, чтобы ему было за что хвататься.
И тут же опустила — от неожиданности. Потому что Гаэли завис над ухом и шепнул:
— Я не одобряю симулянтов, леди Александра. Но здесь и сейчас вы правы. Браво. Мальчикам и правда надо передохнуть.
…Дед уже соскользнул с моего крыла, а я все еще пребывала в ступоре. Догадался, надо же. И «вы правы». Сегодня пойдет дождь из суши с лимонным соком?
— Аллександра. — Мое имя дракончики выговаривали очень чисто, чуть растягивая непривычное «л», но оно все равно почему-то было похоже на рычание… — Аллександра, вы это из-за нас, да?
— Что?
— Притворились… Наставник, кажется, не понял, но я ведь вижу энергетику. Вы совсем не так устали, как хотели показать. Вы притворились. Из-за нас?
И откуда ж ты взялся такой проницательный?
С тех пор как ковен упросил меня читать в универе цикл лекций о драконьих сообществах, я поняла одну важную вещь: взрослого обмануть на порядок проще, чем ребенка. Ребенок не взвешивает «за» и «против», он просто чувствует, правду ему сказали или нет. Вот и эти почуяли…
— Нет. Это… э… из-за Рэя! Он… э… я… — Черт, да что же соврать-то?!
Юный дракономаг, сбитый с толку, некоторое время подождал ответа, но в этот несчастливый день идея меня осенять никак не желала.
— Ну… словом…
— Ничего, это пройдет. Скоро… — вдруг смущенно пробормотал Орро. — И все равно… спасибо. Мы как раз хотели попросить…
И он смылся, прежде чем я успела задать вопрос, что же именно должно пройти? И у кого: у меня или у Рэя?
— Детка, мы тут тыквы запекать собираемся. Ты сколько будешь?
Нет, сегодня и правда удивительный день. Заботливая свекровь, которая собирается запечь для меня тыкву, — это уже почти фантастика. Мы, конечно, поладили за последнее время, но все-таки…
— Саша, я спросила про тыквы! Ты меня слышишь?
— Угу. Три хватит…
— Саша, и еще… ты молодец.
?!!
— Другие, может, и не заметили, но мы ведь женщины! Ты виртуозно изобразила слабость. Правильно, эти мужчины себя измотают до полной потери сил, прежде чем признаются в усталости. А ты — умничка. Я спокойна теперь за ваш с Рикке очаг!
Ну просто нет слов!
— Александра, ты сегодня на барьере не дежуришь! — Это Рэй. Решительный такой.
— Почему? Слушай, Рэй, я…
— Без споров, — отрезал черный вождь. — Кстати, убедилась?
— В чем?
— Что вранье тоже может быть на пользу. Если умеючи. Ты ведь не думаешь, что я не могу отличить притворство от реальности?
Я зависла. Интересно, хоть кто-то принял мое лукавство за чистую монету?
Черный помолчал.
— Знаешь, — начал он, — я первый раз встречаю девушку, которая хитрит из-за других, а не из-за своих выгод. И не боится показаться слабой…
— Почему же мне тогда нельзя дежурить? — быстренько перебила я, пока разговор не зашел «не туда».
— Притворяться — так до конца, — хмыкнул Рэй. — Раз уж взялась. А сегодня отдыхай.
Место для своего «падения» я выбрала правильно. С одной стороны горка, заросшая дикими лесными тыквами (вот счастье-то!), с другой — довольно крупный ручей. И много кустарника. Драконам мягче спать, костру лучше гореть. И девочкам есть что… а где девочки?
— Марина-а-а! Рриша!
— Мы тут! — пискнула золотистая головка, взлетая над ближайшим кустом.
— Ага, тут! — подтвердила вторая. — Мы ягодки хотим собрать…
— Хм, надеюсь, вы эти ягодки еще не попробовали?
— Нет, мы только собирались…
— И на том спасибо. Идите-ка сюда.
Да, походная жизнь не для детей. Чешуя тусклая, кожица жестковатая. Хохолки забились пылью (вот откуда пыль берется? в лесу все умеренно влажное, в небе пыли вообще не наблюдается, а вот появляется откуда-то). А что это мы под крылышком такое прячем?
Что?!
— О нет. Только не говори, что это Шиарри в каком-то экзотическом виде!
— Мамочка, ты чего? — изумляется моя дочка. — Это куколка вовсе. Нам Хиран сделал. Это местная зверушка, тут таких было полно. Правда, хорошенькая?
Я глянула на «хорошенькое» чудовище, непостижимым образом сочетающее в себе рога, пятачок, клыки и когти, и покачала головой. Куколка, ага. Иди ты в баню, Хиран, со своими…
Стоп.
Баня!
— Ой! Горячо! Ой, мамочка, щекотно! Ви-и-и! Ой-ой-ой, ты мне гребешок помнешь!
— Переживет твой гребешок!
— Щекотно-о-о! Спасите-э-э!
Над разлившимся ручьем пар и брызги. У нас банный день. Вместо мочалок — листья, сухие, вместо мыла — пепел, зато вода настоящая, чистая. Правда, над этим пришлось поработать: строить плотинку, набирать и греть воду. Но результат того стоит.
— Мам, мама, смотри, как я умею! — И Маринка с хитрым видом бьет хвостом по воде, поднимая целую тучу брызг. — Вот, видишь? Я рыбка!
Я невольно зажмуриваюсь и не сразу замечаю, что «рыбка» уже подбирается к берегу.
— Куда? А за ушками вымыть? А хвостик?
— А хвостик уже чистый.
— Поймаю — натру до алмазного сияния!
— Поймай сначала!
— А у меня хохолок намок… — прошептали рядом.
— Намок — вытрем! — бодро пообещала я, подтаскивая Рришу поближе. — А ну-ка, как тут наш хохолок? Как тут наши крылышки?
— Хорошо, — пискнуло дитя подземелья, отфыркиваясь от попавшей в нос воды. — Только я глазки открыть не могу. Щиплет…
— А мы сейчас промоем… — Я мягко плеснула водой на пересохшие за время полета веки. — И еще промоем, и еще… и все станет хорошо. Ну как глазки? Можешь открыть.
Но глазки остались закрытыми. Вместо ответа маленькая дракоша тихонько вздохнула и сунула голову мне под крыло и замерла как загипнотизированная. Чисто промытая шкурка чуть подрагивала.
— Ты замерзла? Пойдем на берег, я тебя высушу.
— Мама…
— Что, Рриша?
— Ма-ма… — тихонько повторила малышка. — Раньше мы всегда купались… вдвоем… и черепашка еще… — Маленькая голова ткнулась мне в чешую. — Мама?
