– Скорее всего, ты ему никак не поможешь – Тень заныкалась и выйдет только завтра.
– А если не выйдет?
– Да куда она денется… Главное, чтобы парень с перепуга не наделал глупостей. Чем естественнее будет вести себя жертва – тем больше вероятность, что Тень подберется поближе.
В темноте я не нашла бы Мишин подъезд, если бы он не ждал меня на скамейке. Было уже поздно, далеко за полночь, и странно тихо. Миша казался страшно подавленным:
– Знаешь, я, наверное, зря тебя потревожил. Прости, пожалуйста…
– Не зря, – я твердо посмотрела ему в глаза. – Что-то странное происходит, да?
Он колебался.
– Скажи мне! – взмолилась я. – Я же не зря дала тебе свой номер! Значит, могу помочь!
Он наконец-то решился:
– Пойдем…
Я молча поднялась за ним по лестнице. Квартира, как и сказал Пипл, была под номером сорок один.
– Лера спит, – сказал Миша, прикрыв дверь кухни. Это означало: «Прости, мне очень неловко, но мы не должны шуметь. Меня мучает неведомый кошмар, но я не стану будить свою девушку, ее нельзя беспокоить. Я буду вести себя как вор в своей кухне, лишь бы она не ревновала. Я знаю, как это выглядит, но у меня нет времени что-то менять».
Я кивнула. Это означало: «Твой дом – твои правила, я всего лишь специалист-спасатель, давай объясняй, что тебе угрожает».
На чисто убранном кухонном столе помещался ноутбук. Рядом стоял фотоаппарат, почему-то на штативе. Миша развернул его ко мне и включил на камере запись ролика, сделанную с экрана компьютера.
Это была обыкновенная репортажная съемка, похожих роликов полно на «Ютубе»: стена Главного здания университета, газон под ней, толпа людей куда-то бежит… Люди окружают человека, лежащего на земле…
Я разинула рот: это был Миша. Весь залитый кровью, под стеной университета на газоне. Мертвый. Камера наехала на его лицо крупным планом…
Изображение пропало.
– Мне прислали ссылку с какого-то левого адреса, – сказал Миша. Он уже пришел в себя: голос, по крайней мере, звучал твердо. – Ролик тут же был удален с ресурса. Но я уже опытный – я записал его на видео…
– Опытный?
– Это не первый ролик. Сегодня было еще два.
– Таких же?
– Нет, – он потер ладони. – Чаю хочешь?
Я помотала головой.
– Два ролика, – повторил он. – На обоих был я. Живой. Что-то делал, шел куда-то… Только, понимаешь, я посмотрел эти ролики… за какое-то время до того, как то, что на них снято, случилось на самом деле. Заранее. Это ролики из будущего. Я сумасшедший?
– Нет, – сказала я быстро.
– То, что было записано на первых роликах, обязательно происходило в действительности, – тихо сказал Миша. – Это факт, подтвержденный практикой. Если принять это как условие…
Он помолчал.
– Я не знаю, к кому мне с этим идти. Я вспомнил тебя… фонарик…
Самое скверное – когда на душе страшно и муторно, но на тебя глядят с надеждой. И надо показывать, что ничего не боишься, уверен в себе и знаешь, что все закончится хорошо.
– Ты правильно вспомнил, – я изо всех сил старалась не выдать страха. – И ты не сумасшедший. Это… это я тебе не могу объяснить, что такое, но я знаю, как тебе помочь. Завтра с утра иди как обычно на занятия. Там будут люди… мы. Тебе помогут.
Его глаза просветлели. Никогда в жизни никто на меня так не смотрел – впрочем, я никогда еще не обещала человеку спасти его от верной смерти.
– Ми-иша!
Капризный голосок донесся из комнаты, и я представила, как Лера настороженно прислушивается, спустив босые ноги на пол.
– С кем ты там разговариваешь? Кто пришел?
У Миши напряглись плечи. Кажется, разборок со своей Лерой он боялся больше, чем всех кошмаров, вместе взятых. Я представила на секундочку, как после всего, что случилось со мной сегодня, еще стану объясняться на чужой кухне со стервозной ревнивицей…
Наверное, это малодушие. Но удирать из квартиры было поздно, на объяснения не осталось сил, потому я и сделала то, что сделала.
* * *
Я проснулась от того, что женские тапочки с помпонами прохаживались в двадцати сантиметрах от моего лица.
Бли-ин.
Всего лишь на секундочку спрятаться под мягкий уголок! Дать возможность Мише успокоить свою Леру, уложить ее спать и позволить мне выйти!
И проснуться только утром. Утром! И обнаружить, что Лера расхаживает по кухне (а что ей еще делать?!), пьет кофе, торопит Мишу, опаздывает на пары…
Вот с кем еще такое может случиться? Только со мной. Я лежала под диваном и не могла ни выругаться вслух, ни даже чихнуть. К тому же оказалось, что за ночь я отлежала себе все бока. «Приходилось ли вам проспать ночь под мягким уголком?» – такого вопроса нет ни в одной анкете. «А что сказала ревнивая жена, когда вы выбрались наутро из-под дивана?»
Я едва не начала хохотать. Великим усилием воли сдержалась. Еще минута – и я выдала бы себя. Еще доля секунды…
Но тут они ушли. Щелкнул замок. Когда я выбралась, кряхтя и растирая бока, на столе обнаружились пластиковая бутылочка молока, свежая ватрушка с творогом и ключи на ярком пластиковом брелоке.
Несколько минут мне потребовалось, чтобы в чужой ванной кое-как привести в порядок лицо и прическу. Я боролась с искушением принять душ, но решила, что это будет слишком.
Дверь никак не хотела запираться. Пока я возилась снаружи с ключом, на лестнице, как на грех, появилась уже знакомая тетя Света:
– Это еще кто? Вы кто такая?!
– Я из студенческого совета, – пролепетала я. – Веду воспитательную работу, чтобы они музыку громко не включали…
Соседка выдавила что-то типа: «Ну, молодежь», а я наконец-то заперла чужую дверь и бегом кинулась из подъезда.
* * *
– Я у входа, – сказал Пипл в телефонную трубку. – Чую тебя, ты метрах в ста на юго-запад, пока не вижу.
Учитывая, сколько народу толпилось вокруг, даже самая добросовестная ищейка вряд ли могла меня учуять. Но Пипл не врал. Я действительно была в ста метрах от проходной и подходила с юго-запада.
Он приветливо помахал рукой – такой же невозмутимый, длинный, высокомерный, как верблюд:
– Они вошли в здание пятнадцать минут назад… Ты что, не ночевала дома?
– Ты не мог бы меня не обнюхивать?!
Он удивился:
– Я, кажется, не сказал ничего обидного… Пошли.
Он предъявил на проходной пропуск неведомой мне организации. Охранник пропустил без единого слова. В толпе студентов мы двинулись к лифтам.
– А вот и Лиза с Гришей…
