Супруги не утруждали себя предъявлением документов на проходной: Гриша подбрасывал и ловил свой баллончик с краской.
– Привет, – Лиза окинула меня взглядом. – Ты не ночевала дома?
– Что, так очевидно?
– Нет, только для опытных глаз… Пошли.
Я кивнула.
Дорога на мехмат была мне уже знакома. Мимоходом подумалось, что свои-то занятия я сегодня прогуляю, а это плохо. Тут же вспомнилась картинка на экране Мишиного фотоаппарата – окровавленный труп у стены Главного здания… Мурашки по спине. И такое впечатление, что все, что творится сейчас, происходит с кем-то другим.
Пипл заранее сбросил мне на почту расписание занятий Мишиной группы. Первой парой у них был английский. До появления преподши я успела заглянуть в дверь – Миша расположился у прохода во втором ряду, слева.
Преподша, судя по произношению, учила студентов английскому еще в те времена, когда он был мертвым языком вроде латыни:
– Welcome, companions, поторопитесь, после звонка я никого не пущу…
– Духи «Серебристый ландыш», – пробормотал Пипл. – Антиквариат…
И вдруг ноздри его дрогнули. Он вытянулся в струнку, как гончая:
– Есть. Тень в здании. – Он поднял к уху телефонную трубку. – Лиза, Тень в здании!
У меня вспотели ладони. Пипл кивнул на дверь аудитории:
– Спокойно… Стой здесь, охраняй Мишу, от двери ни на шаг!
И быстро ушел по коридору, на секунду задержавшись возле вентиляционной отдушины.
Их с Лизой спокойствие передавалось и мне. Охота на Теней была частью их жизни и работы; они знали, что делали. Они остановят беду, нависшую над неповинным человеком. То, что записано на флешке Мишиного фотоаппарата, никогда не станет реальностью…
У меня зазвонил телефон. Кто говорит? Нет, не слон; в самые напряженные моменты моей жизни звонит, как правило, мама.
– Как дела?
– Мама… у меня пара!
– Ясно, ясно, извини… Я почему-то думала, что у тебя сегодня первой пары нет…
Долговязый очкарик с выражением хронической вины на лице протрусил по коридору и сунул нос в дверь аудитории:
– Sorry, I am late…
– Close the door, please! – холодно велели изнутри.
У очкарика закончился активный словарный запас.
– Пожалуйста, разрешите, я отравился с утра, – заныл он по-русски. – У меня была рвота… Ну пожалуйста…
Он говорил и кутался в шарф. Меня вдруг тоже осыпало холодом. Я вспомнила: когда еще мой амулет был при мне… Когда я смотрела на Мишу в аудитории, когда разглядывала его однокурсников, этот единственный был за моей спиной. Он и тогда опоздал…
Но в коридоре душно! Окна закрыты, жара! Почему он кутается в шарф? Он и тогда кутался, мерз, дрожал!
– Пипл, – прошептала я в телефонную трубку. – Сюда, быстро…
Очкарик закрыл дверь, отчаявшись попасть на английский. Злоба на его бледном лице очень старила его – казалось, это не двадцатилетний студент, а по крайней мере сорокалетний желчный неудачник.
– Сука… Трудно, что ли… – он развернулся и побрел прочь.
Я заступила ему дорогу:
– Привет. Мы встречались?
Он растерялся и даже испугался:
– Это что, женский вариант пикапа?
Я улыбнулась по-крокодильи, во все зубы:
– Зачем кутаемся? Холодно?
Он попятился. Выдавил ответную улыбку. Хотел ответить…
И вдруг уставился на что-то за моей спиной. В его глазах появился настоящий смертный ужас.
– Лиза! Погрузку! – рявкнул Пипл в конце коридора.
Очкарик развернулся и пустился бежать. Казалось, он размазывается на бегу, проникает сквозь пространство, перемещаясь неестественно быстро; я бросилась за ним, сознавая, что на меня вся надежда, потому что Пипл и Лиза, конечно, не успеют.
Но он исчез! Я вылетела на лестницу, завертела головой, не понимая, как мог довольно крупный очкарик раствориться в воздухе. Где-то наверху послышался топот, затрещала, раскачиваясь, кабина лифта, и я с опозданием поняла, что не дилетанту тягаться с профессионалами в их нелегком труде. Сколько Теней уже переловили эти трое? Что им один очкарик?!
А между тем мне доверили пост, и я самовольно его оставила. Рысцой, прежде чем вскроется должностное преступление, я вернулась к двери аудитории, за которой кто-то бекал и мекал на очень плохом английском…
Интуиция велела мне заглянуть внутрь.
Место у прохода во втором ряду слева пустовало.
– Где он?! – закричала я, прервав студента, который с мученическим видом пытался рассказать про Тауэр-Бридж.
Преподавательница поглядела задумчиво:
– Куда катится старейшее учебное заведение…
– Его вызвали в деканат, – ответил кто-то из Мишиных однокурсников. – Только что.
Я закрыла дверь.
Холод пробирал меня до костей, как того несчастного очкарика. Холод и жуть.
Может быть, ничего страшного? Мало ли по какой надобности студента вызывают в деканат… Дело житейское… Сейчас я пойду и встречу там Мишу, и скажу ему, что опасности больше нет – Тень нейтрализована…
Зазвонил телефон: Лиза.
– Дарья, мы взяли Тень.
– Все, отбой тревоги?!
– Нет, – что-то в ее голосе заставило меня еще больше похолодеть. – Этот два месяца никого не жрал, постился… В здании есть другая Тень. Миша на месте?
– В деканате…
– Что?!
– Его вызвали в деканат…
– А ты где была?!
Лиза добавила длинное непечатное выражение. Раньше я никогда не слышала, как она матерится.
– Здесь… я не успела…
– Стой там и жди! Мы сейчас будем!
Связь оборвалась. Я облизнула очень сухие губы…
Мишин ролик снова и снова повторялся у меня перед глазами. Прыгает камера… Бегут любопытные… Чужие ноги на траве… Мертвый парень, окровавленный подбородок, стеклянные глаза… «Я не знаю, к кому мне с этим идти…» Он мне доверился! Он верил, что я спасу его!
Вот, в сумке, его ключи и недопитая бутылка с молоком, которую он оставил мне на кухонном столе. А у меня нет амулета. Ничего не вижу, кроме бытового привычного мира: коридор с высоченными потолками. Старинный паркет. Массивная дверь аудитории, свет из окон…
Я зажмурилась очень крепко. И я представила себе, что мой амулет – подарок отца – здесь, на цепочке, никуда не делся. И сейчас я сожму его в кулаке, и увижу, куда пошел Миша, и смогу ему помочь…
В этот момент у меня была очень сильная воля. И очень мощная фантазия. Я понимала: или я увижу, или Миша умрет.
