– Нет, могу сказать только, что ему было около сорока лет.
Машина – старый «Форд», довольно потрепанный.
– Он не называл своего имени?
– Нет. Когда едешь на попутной машине, дело обычно обходится
без взаимных представлений.
– Что же, перейдем к человеку, посадившему вас в машину в
Бекерсфильде. Постарайтесь припомнить все, относящееся к нему, мисс Клэр.
– Ну, ему около тридцати лет, может быть, чуть больше. Он
сначала проехал мимо меня, потом остановился и подождал, пока я подойду к
машине. Я заметила, что он все время смотрел на мои ноги, когда я садилась в
машину. Держится он уверенно. Ну, вы понимаете, что я хочу сказать… – Девушка
покраснела.
– Я понимаю, – мягко сказал Мейсон. – Но тем не менее мне нужны
подробности. Это очень важно, поймите. Не упоминал ли он случайно в разговоре о
чем-нибудь, что могло бы навести нас на след?
– Нет. Знаю только, что он ужасно спешил в Лос-Анджелес. Он
сказал, что у него там важное дело. У него темные глаза. Не черные, а скорее
темно-карие. Маленькие черные усики. На нем была коричневая фетровая шляпа и
смокинг. На рубашке должен остаться след моей губной помады – он прижал мою
голову к своей груди, как раз когда я красила губы.
– Где ваша губная помада?
– В сумке. Я сунула ее обратно перед тем, как мы врезались в
эту машину, – голос Стефании дрогнул.
– Вы, кажется, упомянули о том, что вытащили ключ зажигания?
– Да.
– Что вы сделали с ним?
– Я… не помню, наверное, тоже положила в сумку.
– Где сумка? – быстро спросил Мейсон.
– Ее вынули из машины. Сиделка принесла ее мне вечером.
– Вы заглядывали в нее?
– Да, чтобы взять кое-какую мелочь.
– Где она сейчас?
– В ящике.
Мейсон открыл ящик тумбочки, достал несколько потрепанную
сумку и протянул ее девушке. Она нетерпеливо щелкнула застежкой и, порывшись
внутри, протянула кольцо с ключами. Ключей было три. Адвокат внимательно
рассмотрел каждый из них.
– Вот этот, – медленно произнес он, – ключ от машины. Два
других, по-видимому, от дома.
Взгляд его стал рассеянным, потом снова оживился.
– Скажите, – снова обратился он к девушке, – полиция знает
об этих ключах?
– Я сказала одному из детективов, что, когда этот человек
стал приставать ко мне, я выключила зажигание и вытащила ключ.
– Он не спросил, что вы сделали с ним?
Девушка рассмеялась:
– Конечно, нет. Он ведь не поверил ни единому моему слову.
– Вы хорошая актриса? – неожиданно спросил Мейсон.
– Понятия не имею, а что?
– Если я сейчас отнесу эти ключи в полицию, это вызовет
массу подозрений. Никто не поверит, что вы просто забыли о них. Предположим
теперь, что вы ожидаете допроса на суде и рассказываете все с самого начала. Я
спрашиваю вас, что вы сделали с ключами зажигания. Вы пытаетесь вспомнить,
напрягаете память, потом открываете сумку и перед лицом всех присутствующих
достаете оттуда кольцо с ключами. Ну, как?
– Не знаю… Во всяком случае, я могу попытаться.
– Только помните, это должно выглядеть совершенно
естественно. Вернемся к нашему человеку за рулем. Можете вы припомнить
что-нибудь еще?
– Нет.
– Этот смокинг, – задумчиво проговорил Мейсон, – он не
упомянул, по какому случаю он так вырядился?
– Нет.
– А между тем это, несомненно, нить.
– Я вас не понимаю. Многие носят смокинги.
– Попробуйте остановить первые пять тысяч машин, проезжающих
на автостраде в десять часов вечера, и посмотрите, сколько человек будут одеты
в смокинги.
Глаза девушки почти скрылись под густыми ресницами.
– Да… – медленно проговорила она, – теперь понимаю. Это
действительно странно.
– В этом-то все и дело, – продолжал Мейсон. – Это ключ к
разгадке любого преступления. Вы отмечаете нечто необычное и, беря это
необычное за основу своих умозаключений, переходите от общих положений к
определенным частным выводам.
Адвокат помолчал немного, размышляя о чем-то, затем вернулся
к прерванному разговору:
– Вы выехали из Бекерсфильда часов в десять, не так ли?
– Да.
– И вы думаете, этот человек ехал с северного направления?
– Я вовсе не уверена в этом. Я просто не заметила, откуда
появилась его машина. Ведь автострада делает здесь поворот.
– Был в машине какой-нибудь багаж?
– Я не заметила, но ведь багаж мог быть сзади.
– Не думаю. Вряд ли он успел бы взять его оттуда после
катастрофы.
– Пожалуй, вы правы.
– Были у него кольца на руках?
– Да. На правой руке бриллиантовый перстень. Я заметила, что
пальцы у него были толстые, словно обрубленные, но ногти ухоженные.
– Значит, он был без перчаток?
– Да.
В дверь постучали. Стефания поморщилась, но тотчас же
проговорила:
– Войдите.
Макс Олджер открыл дверь. Молодой человек робко жался сзади.
– Входите же, Джек, – произнесла Стефания, – я не кусаюсь.
Тот нерешительно приблизился к постели. Голос молодого
человека, когда он заговорил, прерывался от волнения:
– Я приехал только для того, чтобы посмотреть, не могу ли я
помочь чем-нибудь. Я не хочу быть навязчивым, дорогая. Я устроюсь в
каком-нибудь отеле и…
Кивком головы девушка указала ему на Мейсона:
– Это мистер Мейсон, мой адвокат.
После взаимных рукопожатий и нескольких ничего не значащих
фраз разговор перешел на дела. Макса Олджера особенно интересовал вопрос, может
ли он забрать свою племянницу из клиники. Мейсон объяснил ему, что надо внести
большой залог.
– Деньги здесь не имеют значения, – решительно отчеканил
старик, и глаза его ясно выразили всю степень владевшего им раздражения.
– Где вы остановились, мистер Олджер? – мягко осведомился адвокат.
– В отеле «Адирондакс».
Джексон Стерн вмешался в разговор:
– Я, пожалуй, остановлюсь где-нибудь в другом месте, Макс.
Не хочу быть назойливым. Не можете ли вы порекомендовать мне что-нибудь
подходящее, мистер Мейсон?
