– Она попала в аварию на Ридж-роуд.
– В этот момент машину вели вы?
– Нет.
– Кто же?
– Понятия не имею.
– Когда вы видели автомобиль последний раз 19-го числа?
– Приблизительно около девяти утра. Перед моим домом на
Мериел-Гроув-стрит.
– Когда вы увидели авто в следующий раз?
– На следующее утро меня вызвали, чтобы я опознал машину.
– Знаете ли вы или, вернее, знали ли вы биржевого маклера по
имени Эдлер Грили?
– Да.
– У вас были с ним деловые отношения?
– Да. Он приобретал для меня разные ценные бумаги – акции и
тому подобное.
– Видели ли вы мистера Грили 19-го числа?
– Нет, сэр.
– И не давали ему разрешения воспользоваться вашей машиной?
– Конечно, нет.
– В вашем доме много прислуги, мистер Хоумен?
– Нет, женщина приходит убирать комнаты каждый день по
утрам. Покупки обычно делает мой шофер. Есть еще мальчик-филиппинец для услуг.
Это все.
– Насколько я понял, 19-го числа вечером вы были в доме
один?
– Да. Я отпустил всех. Когда я работаю, я люблю быть один в
доме и не нуждаюсь ни в чьем присутствии. А в тот вечер я работал, и работал
очень напряженно, могу вас уверить. Я вышел из дома только в четыре часа на
следующий день. Я очень устал и хотел немного проехаться, чтобы освежиться.
Именно тогда я и заметил, что машина исчезла. Все остальное вам уже известно.
– С разрешения судьи, сэр, – обратился к Хоумену Мейсон, – я
хотел бы задать вам еще несколько вопросов.
Хоумен обернулся к адвокату с видом, явно говорившим: «Ну,
что там еще?»
– Мог ли мистер Грили взять машину без вашего разрешения?
– Нет. Я абсолютно уверен, что мистер Грили не брал мою
машину.
– Скажите, мистер Хоумен, – говоря это, Мейсон не спускал
глаз со стоявшего перед ним человека, – какие отношения были между вами и неким
Л.С. Спиннеем из Сан-Франциско?
Хоумен молчал.
– Вы отказываетесь отвечать на этот вопрос?
– Я просто его не понимаю. Я не знаю никакого мистера
Спиннея. Теперь я припоминаю, что вы уже спрашивали меня об этом.
– И вы не звонили в Сан-Франциско?
– Нет.
– И он не звонил вам?
– Да вы с ума сошли! Разумеется, нет.
– Тогда как вы объясните, что в вашей книжке телефонных
счетов, которую мы получили с городской телефонной станции, отмечено несколько
междугородних переговоров с Сан-Франциско, относящихся к интересующему нас
времени?
На лице Хоумена явно отразилась растерянность.
– Я предпочел бы ответить на этот вопрос позже, мистер
Мейсон, – несколько неуверенно произнес он. – Уверяю вас, это не имеет никакого
отношения к делу, которым мы сейчас занимаемся.
– Возможно, но я все же предпочел бы, чтобы вы ответили на
мой вопрос сейчас.
– Ну что же, – Хоумен упрямо сжал губы, – я давно уже
подозревал, что мой шофер пользуется моим телефоном для своих личных
переговоров. Теперь я сам просмотрю счета и приму соответствующие меры.
– Как зовут вашего шофера?
– Таннер. Эрнст Таннер.
– Он здесь?
В публике возникло легкое волнение. Молодой широкоплечий
человек, настроенный, по-видимому, весьма агрессивно, поднялся со скамьи.
– Да, я здесь и… – Несомненно, он хотел сказать еще многое,
но строгий окрик судьи заставил его снова опуститься на место.
Судья Картрайт взглянул на часы.
– Судебное разбирательство будет продолжено завтра, –
безапелляционно заявил он. – Всем заинтересованным лицам надлежит явиться в суд
к десяти часам.
После того как судья удалился, публика начала неспешно расходиться.
Хоумен тоже направился к выходу, когда возле него внезапно вырос Таннер.
Взглянув на него, Хоумен отшатнулся. Шофер был, по-видимому, взбешен.
– Это как же получается, – прорычал он, – думаешь, если ты
важная птица, а я простой парень, то ты сможешь отыграться на мне? Знаю, что ты
меня теперь выгонишь, да мне плевать, ты у меня попомнишь! Пока что я молчал,
но уж теперь…
Не договорив, Таннер повернулся и исчез за дверями суда,
прежде чем Хоумен успел открыть рот. Зрители, с нетерпением ожидавшие исхода
неожиданного скандала, тоже разошлись. Никто не обратил внимания на то, что
вслед за шофером, стараясь не терять его из виду, проскользнула молодая женщина
с весьма аппетитными формами. Излишне говорить, что это была Орти, которую
весьма заинтересовали слова, в запальчивости сказанные мистером Эрнстом
Таннером, шофером (теперь уже бывшим) известного продюсера Жюля Хоумена.
Глава 15
О да, Гортензия Энтовская, верная подруга Стефании Клэр,
была мастером своего дела. Языки мужчин сами собой развязывались в ее
присутствии. Таннер не был исключением. Познакомиться, завязать разговор,
подружиться – все это заняло не более часа. Через полтора часа после окончания
судебного заседания Таннер и Орти были уже друзьями. Они сидели в кафе, и
Таннер изливал новой приятельнице душу. Он был уже порядком навеселе.
– Понимаешь, сестренка, этот Хоумен – тонкая штучка! Ну, и
Эрнсту Таннеру тоже палец в рот не клади. Пусть он придержит язык, когда
говорит о Таннере.
– Ах, брось, Эрнст, ну что ты можешь сделать? – коварно
вставила Орти.
– Что я могу сделать? Да все, что захочу. Могу, например,
доказать, что Хоумен нагло лжет насчет этой машины…
– Ну, – подбодрила его Орти.
– Видишь ли, детка, Хоумен позвал меня утром 18-го и сказал,
что у него важная работа и что я могу быть свободен. Ну, я вымыл машину и залил
бензином бак. Сам не знаю, почему я взглянул на спидометр. Там было 13 426
миль. Ну, ладно, а когда машину доставили обратно, на спидометре было 14 153
мили. Понимаешь? Семьсот тридцать две мили за время между утром 18-го и ночью
19-го! Значит, Хоумен лжет! Ведь я шофер, малютка, я знаю этот драндулет, как
родного брата. Меня в этом деле не проведешь. А впрочем, черт с ним, с
Хоуменом. Может, я тоже погорячился, но уж очень меня взорвало, когда он
заговорил об этом проклятом телефоне. – Таннер, казалось, несколько протрезвел.
– Давай уберемся отсюда и поедем куда-нибудь, крошка. Я тебе могу еще кое-что
порассказать про моего бывшего хозяина, если это тебе интересно, только не
здесь.
