Орти колебалась, ей не хотелось заходить слишком далеко. Но
потом вдруг в ее памяти возникло бледное, расстроенное лицо Стефании. «Я должна
ее выручить, – подумала она, – я должна узнать все об этом Хоумене». И, послав
Таннеру самую очаровательную улыбку, она весело воскликнула:
– Ну, конечно, давай удерем отсюда, дружище!
Глава 16
Трэгг умел владеть собой, и обычно на его лице не отражались
его настроение и мысли. Однако когда он к вечеру после суда оказался в конторе
Мейсона, все же было заметно, что обычно столь спокойный и хладнокровный офицер
полиции выбит из колеи.
– Я запутался в этом деле, Мейсон, – честно признался он. –
Многое меня в нем смущает, особенно это убийство в отеле. Не могу отделаться от
мысли, что ваша прелестная клиентка – не усмехайтесь, Перри, – имеет к этому
какое-то отношение. Она, если не ошибаюсь, живет теперь в отеле «Адирондакс»
почти рядом с «Гейтвью»?
– Вы не ошибаетесь, – спокойно заметил Мейсон. – Ее дядюшка
взял девушку из клиники под залог и поселил в этом отеле, что еще?
– Многое. Например, эти ключи, которые оказались у мисс
Клэр…
– Да, ключи, – задумчиво протянул Мейсон. – Вы правы, Трэгг,
эти ключи представляют большой интерес, особенно один из них.
Трэгг жадно уставился на адвоката, но тот больше не сказал
ни слова.
– Что меня больше всего удивляет, – продолжал Трэгг, – так
это то, что вы на суде не спросили Хоумена насчет этих ключей.
– А почему обвинитель не спросил?
– Это его дело… Но вы… Не пытайтесь уверить меня в том, что
вы просто забыли это сделать. Я слишком хорошо знаю вас, Мейсон. У вас есть
какой-то план, который вы скрываете от меня.
– И что же? – холодно произнес адвокат. – Почему бы мне не
иметь собственных планов? Мы решаем одну проблему, но идем к решению ее разными
путями, Трэгг. Вы и вся ваша компания склонны поверить в виновность Стефании
Клэр, потому что это объясняет многое. Вы готовы даже приписать ей убийство
Грили, не так ли? Я же уверен, что девушка тут ни при чем, так же, как и в том,
что она, в сущности, вообще не имеет отношения ко всей этой истории, в которой,
согласен с вами, много странного. Мне еще самому многое не ясно, хотя кое-какие
мысли у меня есть. Не хочу делиться ими с вами, Трэгг, потому что я еще не
пришел ни к каким определенным выводам. Могу сообщить вам одно: вы будете
первым, кому я расскажу все, когда мне удастся раскусить этот орешек. Не
считайте меня чересчур самонадеянным, старина, но я уверен, что рано или поздно
мне удастся его раскусить.
Больше Трэггу не удалось ничего вытянуть: Мейсон, когда это
было нужно, становился непроницаемым, как тюремная стена.
После ухода полицейского офицера адвокат несколько минут
неподвижно сидел в кресле, сосредоточенно о чем-то размышляя. Из задумчивости
его вывел телефонный звонок. Он рассеянно протянул руку и взял трубку.
В трубке звучал женский голос, в котором чувствовались
растерянность и одновременно облегчение:
– О, мистер Мейсон, как я рада, что застала вас. Это говорит
миссис Грили. Я должна как можно скорее увидеть вас.
– А что случилось? Вы… – внезапно Мейсон прервал сам себя: –
Простите, миссис Грили, одну секунду.
Он осторожно положил трубку на стол и бросился к окну: так и
есть, Трэгг стоял у подъезда, закуривая сигарету. Мейсон окликнул его, и тот
поднял голову. Адвокат сделал ему приглашающий жест. Трэгг кивнул и быстро
вошел в подъезд. Мейсон встретил его у двери в комнату и быстро сказал:
– Звонит миссис Грили. У нее что-то важное. Идите в комнату
секретаря, снимите трубку с параллельного аппарата и слушайте.
Вслед за этим он вернулся в свой кабинет и снова взял
трубку.
– Простите, миссис Грили, я только отпустил одного клиента.
Итак…
– Мистер Мейсон… я… хотела… Видите ли, я хочу сказать вам…
Вернее, хочу кое-что спросить. Скажите, эту девушку в суде, мисс Клэр,
действительно ожидает серьезное наказание, если ее признают виновной?
– Без всякого сомнения.
– Тогда… надеюсь, вы меня поймете. Я и мой муж были очень
близки. После его смерти я чувствую себя такой до ужаса одинокой. Сегодня,
чтобы хоть чем-то заняться и отвлечься от своих мыслей, я начала разбирать вещи
Эдлера. Я хотела упаковать их и убрать куда-нибудь, чтобы они не были у меня на
глазах, – голос женщины задрожал.
– Я понимаю вас, – мягко сказал Мейсон.
– И вот… Одним словом, я нашла кое-что, мистер Мейсон. На
одной из рубашек моего мужа, приготовленных для отправки в прачечную, оказался
отпечаток губной помады. Я так растерялась, мистер Мейсон… Я вспомнила
показания этой девушки на суде. Я не думаю, что Эдлер вел эту машину, но тогда…
О, это так ужасно… Я просто не знаю, что делать.
– Откуда вы звоните?
– Из дома.
– Когда вы нашли эту рубашку?
– Пять минут тому назад…
– Я хотел бы увидеть эту рубашку, миссис Грили, я сейчас
приеду к вам.
– Это нельзя отложить до завтра?
– Нет.
– Тогда я, пожалуй, сама к вам заеду и привезу ее.
– Благодарю вас, но, может быть, все же лучше мне приехать?
– Не стоит, я все равно поеду куда-нибудь обедать и буду у
вас через полчаса.
На другом конце провода раздался щелчок, миссис Грили
повесила трубку.
Когда Мейсон вошел в комнату Деллы, он увидел, что Трэгг
сидит на столе, уставившись на телефонный аппарат.
– Ну, Трэгг, что скажете?
– Что же, Мейсон, вам повезло. Если эта миссис Грили
выступит завтра на суде, ваша клиентка будет свободна, как воздух. А мне
теперь, несомненно, придется заниматься Хоуменом. Совершенно очевидно, что
Грили не угонял машину. Значит, Хоумен сам ему дал ее, и я, черт побери, узнаю,
почему он так упорно это скрывает. Ведь не из боязни же штрафа, в конце концов!
В глазах Мейсона мелькнуло какое-то странное выражение, но
он ограничился тем, что спокойно проговорил:
– Ну что же, старина, желаю удачи!
Мейсон снова остался один, и снова раздался телефонный
звонок. На этот раз звонила Орти:
– Мистер Мейсон?
– Да.
– Звоню из отеля «Адирондакс», не можете ли вы сейчас же
приехать сюда?
– Боюсь, что это невозможно. Я жду одну свидетельницу,
которая должна представить мне доказательства полной невиновности вашей
подруги.
