Когда Грили бывал в Сан-Франциско под именем Спиннея, Таннер
звонил ему туда и сообщал о положении дел. Иногда и Грили звонил ему. Вот
откуда лишние телефонные счета, которые так беспокоили нашего друга Хоумена.
Так было и на этот раз. Выслушав донесение Таннера, Грили первым же самолетом,
даже не переодевшись, вернулся обратно, доехал на своей машине до Фрезис и
убедился в том, что добыча в западне. Где-то недалеко от города он оставил
машину, чтобы затем послать за ней Таннера, направился к загородному дому
Хоумена, взял его машину и угнал, считая, что поймал голубков в капкан, из
которого им уже не выбраться.
– Почему же он не устроил скандала?
– По двум причинам: во-первых, в тот момент он не был готов
к шумному процессу. Во-вторых, влюбленным удалось все-таки улизнуть. Грили не
учел одной возможности: самолета. Обнаружив исчезновение машины, Хоумен,
вероятно, сообразил, в чем дело, и по телефону заказал самолет. Я почти уверен,
что около домика в горах есть подходящая посадочная площадка. Через
каких-нибудь два часа они были уже дома. Сами понимаете, с расходами Хоумен в
таком деле не считался.
– Почему вы считаете, что Грили не был готов к процессу?
– Из-за миссис Уортфильд. Ведь он был уже женат. Он не мог
рисковать в тот момент. Пока он просто хотел найти средство держать жену и ее
любовника в своих руках.
– Вы думаете, он хотел развестись с миссис Уортфильд? –
спросил Трэгг.
– Сначала, по-видимому, да. Потом он решил убить ее. Во
всяком случае, я так считаю. Вот как обстояло дело, по моему мнению. Я не
настаиваю на своей версии. Просто излагаю вам вариант, который согласуется со
всеми имеющимися у нас фактами.
– Но ведь миссис Грили разговаривала со своим мужем, когда
он был в Сан-Франциско? – вдруг воскликнул Трэгг.
– Нет. Она сказала, что разговаривала с ним, но сказала это
после того, как узнала о его смерти.
– Но ведь она с кем-то говорила.
– Да, с кем-то она говорила, но отнюдь не с мужем. Ей было
не так уж трудно сначала самой позвонить в Сан-Франциско каким-нибудь знакомым
и устроить так, что они потом ей позвонили сами. Таким образом в книжке
телефонной станции появились нужные ей счета.
Трэгг внимательно изучал носки своих ботинок.
– Что-нибудь еще? – спросил он, не поднимая глаз.
– Несколько мелких соображений. Грили, конечно, нанял
сыщиков, которые следили за миссис Уортфильд. Его предупредили о том, что она
выехала в Лос-Анджелес, и он встретил ее на конечной остановке, стараясь не
попадаться ей на глаза раньше времени. Здесь же была и миссис Грили. Возможно,
она даже видела телеграмму, предупреждающую ее мужа о приезде миссис Уортфильд.
– Как насчет рубашки?
Мейсон улыбнулся.
– Просто небольшой комический эпизод во всей этой грустной
истории. Обнаружив исчезновение машины, влюбленная пара начала собираться так
спешно и в такой панике, что одна из рубашек Хоумена случайно оказалась в
чемодане миссис Грили. Когда она позднее обнаружила ее, то, естественно, решила
спрятать эту улику в самом подходящем месте – среди белья мужа, приготовленного
для отправки в прачечную. После смерти Грили она сообразила, что я, пытаясь
выручить мисс Клэр, рано или поздно доберусь до Хоумена. Она решила подсунуть мне
неопровержимую улику, которая убедила бы суд, что в машине был действительно
Грили. И таким образом отвлечь внимание от Хоумена. Она взяла из ящика с
грязным бельем первую попавшуюся рубашку и принесла ее мне. Бедная девочка! Это
была последняя отчаянная попытка. Она, должно быть, совсем потеряла голову и
даже не вспомнила о рубашке Хоумена, которую сама же спрятала.
– Где же теперь может быть миссис Уортфильд?
– Вероятнее всего, на яхте Хоумена. Поэтому он отказался
дать яхту своему брату, который несколько раз желал развлечь мисс Клэр.
Трэгг рассеянно обвел глазами комнату, обдумывая услышанное.
Внезапно взгляд его упал на револьвер на столе.
– Что это?
– Это оставила миссис Грили. Она истеричная особа. После
всего пережитого ей мерещатся всякие ужасы и…
Трэгг внимательно смотрел на Мейсона. Вдруг на его лице
появилось странное выражение. Взгляд его еще раз задержался на револьвере – и
он бросился к телефону. Мейсон попытался остановить его.
– Не делайте этого, старина, – мягко сказал он.
– Оставьте меня в покое, Мейсон! – яростно воскликнул
полицейский. – Вы опять чуть было не провели меня. Алло, полицейское
управление? Говорит лейтенант Трэгг. Немедленно вышлите ордер на арест миссис
Эдлер Грили. Да, убийство… Кто жертва? Ее муж и Таннер. Немедленно узнайте во
всех ближайших к отелю «Гейтвью» аптеках, не пыталась ли женщина, похожая по
описанию на миссис Грили, купить яд. Да, ее фото есть в управлении. Я еду к
вам.
Трэгг бросил трубку и пристально посмотрел на Мейсона.
– Полагаю, вы посоветовали ей покончить жизнь самоубийством?
Мейсон вздохнул:
– Я просто посоветовал ей навестить своего врача, Трэгг…
Глава 21
Делла остановилась перед столом Мейсона.
– Они нашли ее, – тихо прошептала она.
– Где?
– В отеле «Гейтвью», в комнате, которую она оставила за
собой.
Адвокат кивнул:
– Я так и думал.
– Значит, она уже тогда думала об убийстве Грили?
– Да.
– Но зачем, боже мой?
– Чтобы спасти репутацию человека, которого она любила, а
Хоумена она действительно любила. Она заставила замолчать своего мужа, но
потом, после сцены в суде, поняла, какую опасность представляет для Хоумена
Таннер… и… заставила замолчать и его тоже.
– Что же, в сущности, случилось?
– Все было почти так, как я рассказал Трэггу. Есть только
одна существенная деталь. Когда миссис Грили узнала, что ее муж переписывается
с сыскным агентством насчет какой-то миссис Уортфильд, естественно, подумала,
что эта женщина – свидетельница в процессе, который затевает Грили против нее и
Хоумена. Она проследила за своим мужем до отеля. Конечно, она начала не с
номера миссис Уортфильд, а попала в комнату Грили – и застрелила его.
По-видимому, в карманах убитого она нашла кое-какие письма миссис Уортфильд и,
поняв, в чем дело, сообразила, что убийство Грили можно будет свалить на нее.
Ей не стоило большого труда, пройдя затем к миссис Уортфильд, запугать ее и
убедить несчастную женщину скрыться от нас. Не забывайте, Делла, Луиза
Уортфильд была уверена, что ее муж в тюрьме. Ее нетрудно было убедить в чем
угодно.
