Не успела я сказать эти слова, как заморосил дождь. Я
подняла голову к небу и подумала о том, что после смерти Яна скорее всего стала
ангелом. Среди тучек я увидела ее лицо. Я узнала Яну по фотографии, которую
показывал мне Аскольд. А значит, дождь пошел по той причине, что Яна заплакала.
Она плакала от того, что жизнь продолжается, но ее в этой жизни больше нет.
Дождь – это всегда плачущая душа. И на сей раз плачет душа Яны…
– Яна, я буду жить за тебя. Я сделаю Аскольда
счаст–ливым! – крикнула я, глядя на небо, и поразилась тому, как быстро
прекратился дождь и на небе показалось солнышко. – Спасибо, что ты меня
услышала.
Остался еще один долг. Я решила подъехать к дому Матвея и
побыть там несколько минут, чтобы поставить крест на всей этой истории и
внушить себе: мне больше никогда в жизни не стоит сюда возвращаться. Нужно
проститься со всем, что мне было когда-то так дорого.
Подъехав к бывшему дому, я припарковалась и с особой тоской
посмотрела на некогда родные окна. На них новые занавески, а это значит, что в
нашей квартире теперь совсем другая хозяйка. На подоконник кухни прыгнул кот, и
я ощутила тоску по тем временам, когда на этих окнах развевались совсем другие
занавески.
– Мурзик, привет, – вырвалось у меня.
Мурзик смотрел в окно и вылизывал лапы. Потрясающий кот! Он
так любил тереться о мои ноги, громко мурлыкать и ночью ложиться ко мне на
грудь.
Чем дольше я смотрела на свои окна, тем сильнее ощущала, как
меня трясет. Мне стало казаться, что мое второе рождение уже не принесет мне
ничего хорошего и что моя дальнейшая жизнь превратится в сплошное мучение. И
вообще, это будет не жизнь, а жалкое существование.
Пригладив волосы, я бросила прощальный взгляд на бывшее
гнездышко с такими несимпатичными новыми занавесками и что было силы надавила
педаль газа. Выехав со двора, я увидела мирно следующую к родным пенатам машину
Матвея. От неожиданности я не смогла справиться с управлением и врезалась в
нее. Матвей тут же выскочил из машины и принялся громко возмущаться:
– Дура, ты что, не видела, что я поворачиваю?! У меня же
преимущество!!! Ты что, совсем правил не знаешь?! Ты сколько дней за рулем,
идиотка?! Думаешь, если у тебя тачка дорогая, то тебе все можно?! Думаешь, на
такой тачке море по колено?!
Я сидела в оцепенении, положив руки на руль, и смотрела на
бегающего кругами Матвея.
– Ну, что теперь делать?! У меня, как назло, страховка
закончилась неделю назад! Я машину застраховать не успел! Хотел сделать это
завтра!
Собрав силу воли в кулак, я вышла из салона и подошла к
Матвею вплотную.
– Ты что орешь? – Я не хотела показывать, как тяжело
мне дается каждое слово, но губы предатель–ски дрожали.
– Как это что? – опешил Матвей. – Ты же в меня
врезалась. Полдвери разнесла!
Разнервничавшийся Матвей закурил сигарету и одарил меня
взглядом, полным ненависти.
– Послушай, давай по-мирному разойдемся. Я, конечно, могу
ГАИ вызвать, но, мне кажется, лучше бы ты мне просто денег отвалила. Я в сервис
поеду, ремонт сделаю – и дело с концом. Зачем нам эта бодяга нужна? Сейчас
только ГАИ будем ждать часа два, не меньше. На такой крутой тачке катаешься,
для тебя деньги не должны быть проблемой.
Я смотрела на бывшего любимого во все глаза. И тут мне так
захотелось курить… Господи, а я ведь не курила все эти годы.
– У тебя есть сигарета?
– Держи.
Матвей протянул мне сигарету и поднес зажигалку.
– Послушай, ты сумасшедшая, что ли? Ну что ты так на меня
уставилась? Что решать будем?!
В этот момент я потеряла дар речи. Я смотрела на человека,
которого столько времени боготворила, и не верила в то, что вижу его наяву.
Грустная правда жизни состояла в том, что Матвей больше не мой муж. А может
быть, это не такая уж и грустная правда жизни, а скорее наоборот… Этот человек
был совершенно не способен оценить благородные порывы моего сердца. Моя любовь
лишь открывала широкое поле для манипуляций.
– Послушай, ты в себе? Ты хоть понимаешь, что я тебе
говорю?!
– У тебя воротник грязный, – неожиданно для себя
сказала я.
– А при чем тут воротник?
– При том, что жена у тебя хреновая, если даже не видит, что
мужик в грязной куртке ходит.
– А при чем тут моя жена?! – тут же вспылил
Матвей. – Я со своей женой сам разберусь. Лучше давай решать, как мы с
тобой по деньгам разойдемся.
– Да пошел ты со своими деньгами куда подальше! – вне
себя от ярости крикнула я и села в машину.
Увидев, что я завела мотор, Матвей бросился к дверце и
заорал:
– Я сейчас ГАИ вызову!
– Вызывай, – холодно ответила я. – Только не ори
мне в ухо. Я оглохла уже.
– Ты не представляешь, что тебе за это будет! Ты же с места
аварии сейчас смоешься!
– Ничего мне не будет, – безразлично ответила я.
– Как это не будет?
– У меня муж крутой, отмажет. – Я с вызовом посмотрела
на Матвея. – Для него это пара пустяков.
Видимо, хамский ответ окончательно вывел Матвея из себя, и
он закричал как ошпаренный:
– Ты думаешь, если вышла замуж за крутого и села на дорогую
тачку, то тебе в этой жизни все можно, что ли?! Да?!
– Да, – совершенно спокойно ответила я. – А за
кого замуж еще выходить?! За такого лоха, как ты? Чтобы потом на таких дровах
ездить?! – И многозначительно посмотрела в сторону разбитой машины Матвея.
– Ах ты, сука, – только и мог высказать мне
Матвей. – Продажная циничная тварь. Продалась за бабки!
– А ты как думал? Не забесплатно же таким, как ты, чтобы
потом грязные от пота воротнички на курт–ках стирать.
Я включила заднюю скорость, сдала назад, отъ–ехала от
колымаги, которую только что разнесла. Резко вывернула руль в сторону и,
посмотрев на обезумевшего Матвея, который едва успел отпрыгнуть на клумбу,
крикнула:
– Тебе от Ани привет!
– От какой Ани?!
– От Кочетковой Анны Георгиевны, твоей первой жены.
– Ах, ты еще и жену мою знала! Решила надо мной
поиздеваться?! Я это так не оставлю! Никакие деньги тебе не помогут!
– Она просила передать, что ты кретин!!!
– Кто просил? – растерялся Матвей.
– Аня, кто ж еще! Ты кретин, понимаешь?! Кретин!!!
Трусливый, жалкий и подлый кретин!
