Матвей знал о моей нелюбви к авиации и перед полетом любил
меня настраивать на нужный психологический лад: рассказывал, что автомобильный
транспорт гораздо опаснее воздушного. Я делала вид, будто внимательно его
слушаю, а сама недоумевала: неужели он совершенно не ощущает потенциальной
опасности полета? Матвей напоминал, что самолетами каждый день летают миллионы
людей и с ними ничего не происходит. Глупо отказывать себе в удовольствии
путешествовать с комфортом из-за каких-то пустых страхов. Не стоит себя
ограничивать. Нужно перебороть себя, выбросить из головы эту дрянь и
наслаждаться прекрасным перелетом. Любоваться облаками и небом.
Иногда Матвей начинал посмеиваться над моей аэрофобией, мол,
от случайностей невозможно уберечься, потому что они подстерегают нас повсюду.
Есть вероятность, что на улице нас собьет машина. С крыши может упасть
сосулька, а то и кирпич. В море никто не застрахован от кораблекрушения, в
любую минуту может накрыть волна. Автокатастрофа – это тоже случайность.
Матвей настойчиво внушал, что самолет – это самый безопасный
вид транспорта, а вот автомобиль – самый коварный. С этим я бы поспорила. В
конце концов, в автомобиле я сама за рулем, а это значит, что мне приходится
рассчитывать на себя, а не на кого-то другого. Возможно, все же это свойство
моего характера, моей нервной системы. И все же жаль, что таблеток от страха не
существует. Во время полета я впадаю в оцепенение и паникую от вида
прогуливающихся по салону людей. Так бы им и крикнула, чтобы не вставали с
мест, потому что мне начинает казаться, что самолет вот-вот упадет. Я с ужасом
смотрю на стюардесс и не могу осознать: да, полеты являются частью их жизни, но
почему они не боятся? Перед каждым путешествием я занимаюсь самовнушением,
изучаю статистику авиакрушений и даже конструкцию самолета…
Больше всего я боялась смотреть в иллюминатор. Матвей, как
мог, меня успокаивал и твердил, что так нервничать крайне опасно для психики. Я
стыдилась своих страхов, но ничего не могла с собой поделать. Начинало бешено
колотиться сердце, и почему-то казалось, что еще немного – и мне не хватит
воздуха. Перед каждым полетом мне снились кошмары, и я просыпалась в холодном
поту.
Да уж, подобная фобия реально мешает жить. Матвей же
чувствует себя в самолете точно так же, как дома на диване.
…Вдруг самолет резко накренился, проснувшиеся пассажиры
закричали, послышалась чья-то молитва. Стюардесса, не успев объяснить
пассажирам, что необходимо положить голову на колени и прикрыть ее руками, сама
с грохотом упала на пол и застонала от боли. Я ощутила, как меня затрясло, и
вновь посмотрела на Матвея. Его скула заметно дергалась, а глаза налились
кровью.
– Матвей, это все?! – отчаянно крикнула я и вжалась в
кресло. По спине поползли ледяные струйки пота.
Я совершенно потеряла контроль над собой и впала в панику.
Предчувствие смерти до предела обострило все ощущения. Уж я-то хорошо понимала,
что уцелеть после падения с высоты в десять тысяч метров практически невозможно.
Я прокусила губу до крови и невольно подумала, что жизнь
будет идти своим чередом, только вот меня уже не будет. Священник споет
отходную, пришедшие проводить в последний путь вспомнят обо мне самое хорошее,
а быть может, и самое плохое. На могиле оставят мои любимые алые розы. Так как
хоронить меня придется в закрытом гробу, каждый из присутствующих возьмет розу,
положит на крышку гроба, с грустью взглянет на мою фотографию и скорбно шепнет:
«Она так боялась летать…»
А затем мой гроб опустят в землю, и люди начнут расходиться.
Но те, кто дороже всего на свете, еще долго будут стоять, не веря в
происходящее. Моя душа отделится от тела, я поднимусь над родными и попытаюсь
им крикнуть, чтобы они не плакали. Зачем плакать, ведь я не чувствую боли? Но я
не могу кричать. У меня больше нет голоса, и я опять лечу ввысь…
– Аня, это всего лишь турбулентность, – все тем же
неуверенным голосом повторил Матвей, стараясь отвлечь меня от самых страшных
мыслей. – Самолет идет на снижение. За иллюминаторами дождь и гроза.
– Тогда почему нам дали разрешение на посадку? Приземляться
в штормовую погоду опасно!
– Анюта, но ведь летчикам виднее. Уверяю тебя, все будет
хорошо, – попытался успокоить меня Матвей. Но было заметно, что сам он
сильно нервничает.
– Матвей, что-то мне кажется, не долетим мы до этих Мальдив…
– Я же тебе сказал, мы попали в зону сильнейшей
турбулентности. Знаешь, что такое турбулентность? Это беспорядочное изменение
давления, температуры воздуха, направления ветра и скорости. Другими словами,
наш самолет сейчас швыряет между двумя потоками воздуха, нисходящим и
восходящим. Пойми, это просто-напросто болтанка. – Матвей старался
говорить как можно спокойнее, но нешуточное волнение по-прежнему выдавал
дергающийся лицевой мускул.
– Турбулентность бывает ра… разной, – от страха я
начала заикаться. – Дело может начаться простой болтанкой в воздухе, а
закончиться поисками «черного ящика» на земле. Как ты думаешь, что именно нас
ждет?
– Аня, прекрати!
– Прекращаю, – почти шепотом ответила я, так сильно
пересохло у меня во рту.
Я никогда не была на Мальдивах, но видела массу фотографий
этих райских островов: коралловые рифы, ярко-голубая искрящаяся вода и сияющее
солн–це. Очень эффектные фотографии. Все, кто летал на Мальдивы, остались в
восторге. Я знала, что единственный международный аэропорт устроен практически
на воде в столице страны, Мале. Рядом с аэропортом находится порт с катерами и
гидропланами, которые доставляют туристов к отдаленным туристическим
островам-отелям. Увлекающийся дайвингом Матвей обещал открыть мне подводный мир
с чистейшей водой и огромным разнообразием красок. Он был здесь не раз и
говорил, что на островах уникальная флора и фауна. А еще я слышала, что на
Мальдивах один из лучших рынков по продаже раковин, кораллов и экзотических морских
животных. Помимо этого, Мальдивы считаются наиболее романтическим местом в мире
для влюбленных. Только вот с каждой минутой полета мне все больше и больше
кажется, что нам не суждено посетить это романтичное место.
А дальше началось самое страшное. Мне стало казаться, будто
самолет вот-вот затрещит по швам и развалится на части. Кто-то истерично
завизжал:
– Мы падаем!!!
Один из пассажиров громко призывал всех немедленно
прекратить панику и сохранять спокойствие. Самолет бросало из стороны в
сторону. Помертвевший Матвей сжимал меня за руку и бессвязно бормотал себе под
нос, что ничего страшного не происходит, это всего лишь воздушные ямы, что все
самолеты так устроены, зато они могут вынести любую тряску.
