Матвей не был моим первым мужчиной. До него у меня были
поклонники. С кем-то расставалась я сама, кто-то бросал меня. Но до встречи с
Матвеем мне казалось, что у меня нет сердца, что я не умею любить. Мы
познакомились, когда на улице шел дождь. Я люблю дождь. В такую погоду я никуда
не спешу. Я шла промокшая до нитки, ловила губами капли и думала, что родилась
я тоже в ливень. Так рассказывала мама. Меня в детстве даже звали
«девочка-непогода». Я никогда не поддавалась на мамины уговоры взять зонт.
Ненавижу зонты! А затем эта девочка-непогода превратилась в девушку-непогоду.
Мне казалось, что под дождем легче дышать, потому что дождь – это всегда
свежесть, а свежесть ассоциировалась у меня с переменами в жизни. Именно в
такую погоду увидел меня Матвей. Просто остановил автомобиль и предложил
подвезти. Я рассмеялась и сделала встречное предложение – прогуляться под дождем.
Ведь такая замечательная погода, нужно ловить момент… После того как Матвей,
надев капюшон, под потоками хлещущей воды добежал до цветочной палатки и купил
мне букет, я все же села в машину, но попросила не закрывать окно с моей
стороны. Я хотела послушать дождь… Матвей удивился и сказал, что дождь
забрызгает ему весь салон, но, увидев, что я решительно собралась выйти из
машины, тут же уступил. В тот день я заглянула в глаза нового знакомого и
поняла, что утонула…
Вот так этот дождь принес мне перемены в жизни. Я оставила
Матвею номер своего телефона, а затем целую неделю мучительно ждала звонка. И
он позвонил. Мы встретились, и вскоре я уже не могла жить без этих глаз, рук и
голоса. Я не могла жить без него самого. Любовь всегда ассоциировалась у меня со
словом «страдание», но на этот раз я совершенно не боялась страдать. Когда
любимый был рядом, я видела мир в розовом свете, все вокруг пело, а в душе
царила весна. Мне хотелось обнимать целый мир и кричать о своем счастье.
Когда он приходил в плохом расположении духа, то порой
нарочно делал мне больно, а я всегда прятала слезы. Мне не хотелось, чтобы он
видел меня беспомощной. Но Матвею моя беспомощность доставляла настоящее
удовольствие. Ему нравилось меня унижать, показывать свою власть. Я, как могла,
сопротивлялась его нападкам. Мне хотелось быть сильной, но Матвей вытаскивал
все мои слабости и оставлял меня с ними один на один. Когда он уходил, что-то
внутри обрывалось и мне становилось трудно дышать.
За это время я стала для Матвея открытой книгой, которую ему
все еще хотелось перелистывать. Он с легкостью читал все мои мысли, знал все
мои сокровенные желания. Матвей всегда хотел реализовать себя во всем. Я не
боялась ломать себя под него, жить его жизнью, быть его воздухом, стать его
вторым «я». Всегда помнила, что он первый, а я вторая. Мне хотелось стать для
него незаменимой. Когда я чувствовала на себе его взгляд, полный удивления и
восхищения, то готова была прыгать, словно девчонка, и громко хлопать в ладоши.
Для любой женщины нет слаще тех минут, когда на тебя смотрят как на богиню.
Если девушки и грезят о принце на белом коне, то о таком,
как мой Матвей. И пусть он далеко не идеален, но я училась принимать его таким,
какой он есть, и не питать лишних иллюзий. Я интересовалась всем, что приносит
ему удовольствие. Своими интересами я хотела подчеркнуть его исключительность.
Как в любой паре, у нас случались кризисы, и я всегда отчетливо понимала: лучше
всего – перетерпеть, чтобы не накалять обстановку до предела. В такие моменты я
пыталась внести свежую струю в наши отношения, чтобы завоевать его заново,
старалась нарушить привычный ход событий. Матвей был очень ярким мужчиной, а
ярких мужчин часто угнетает однообразие. Именно поэтому я старалась всегда быть
неординарной. Каждый день я доказывала ему, что я самая необходимая и что я
лучшая женщина в его жизни. Мне хотелось стать его пристанью, спасательным
кругом среди океана.
А еще я знала, что в любви нельзя расслабляться, ведь это
ежедневная борьба. Я прикладывала все силы, чтобы сохранить эту любовь. Прошла
и через соперничество, и через ощущение ненужности и заброшенности. И прошла с
высоко поднятой головой! Пыталась привязать к себе Матвея так, чтобы он не
заметил уз, и околдовывала его так, чтобы он не чувствовал моих чар. Я сводила
все светлое на себя, с особой женской хитростью стараясь сделать так, чтобы без
меня у него не было ничего хорошего, даже настроения. Мне хотелось стать самым
главным для него человеком. Я осознала свой долг: быть всегда достойной его. Я
боялась разбить наш мир, и для меня была намного важнее его жизнь, чем моя.
Расстаться с Матвеем означало поломать свою судьбу, и я не раз думала о том,
что даже если он станет еще лучше, я уже не смогу полюбить его сильнее, потому
что сильнее невозможно. Я грелась в лучах его радостной улыбки и таяла в его
объятиях.
Мне, как никому другому, понятно, что значит любить и
сходить с ума, сгорать от желания занять в сердце любимого самое важное место.
Даже если Матвей был далеко, я всегда ощущала его незримое присутствие. Я не
могла без него мыслить, чувствовать и даже дышать. Когда мне начинало казаться,
что Матвей может от меня уйти, сердце замедляло ход и казалось, что в любой
момент я могу попросту умереть.
Однажды мы с Матвеем расстались на пару недель. Просто
поругались из-за пустяка, и Матвей сказал, что хочет побыть один. Эти несколько
недель показались мне вечностью. Я не жила, а существовала. Я потеряла ощущение
времени и не могла реально оценивать ситуацию. Я даже не знаю, как вынесла эту
муку. Я отреклась от внешнего мира, мне хотелось только одного: чтобы никто не
нарушал моего одиночества. Я сказала самой себе: «Прощай!» – и мне стала
неинтересна собственная жизнь. Даже было глубоко безразлично, как я выгляжу. Я
не могла прийти в себя от удара, который нанесло мне наше расставание. Шрам на
сердце жутко болел и кровоточил. Я мечтала лишь о том, чтобы сердце прекратило
ныть и наконец-то остановилось. Мама уговаривала меня выбросить Матвея из
головы. Она твердила, что нужно приходить в себя, нужно жить, а не существовать.
А я не могла представить, как можно забыть любимого и все, что с ним связано.
Мне было так уютно в своей пустоте…
Видимо, мы с Матвеем любили друг друга по-разному. Он –
цинично, а я – чересчур искренне. Как только Матвей ко мне вернулся, я вновь начала
дышать, а шрам, оставленный на сердце, перестал ныть. А затем – свадьба в
семейном кругу и путешествие на Мальдивы…
– Если я не ошибаюсь, она плачет, – сказал по-английски
кто-то возле меня. – Посмотрите, у нее слезы на глазах. Бедная девочка…
В этот момент у моей кровати появился незнакомый мне
мужчина. Он осторожно склонился надо мной и застонал от увиденного. Просто
обугленный кусок мяса, внутри которого еще бьется сердце… Я смотрела на
незнакомца и чувствовала, как от слез щиплет мое лицо, на котором почти не
осталось кожи. Боль была настолько нестерпимой, что мне хотелось опустить
обожженные веки, на которых больше нет ресниц, и умереть.
