Эта женщина была упорной. Умной. И притом с таким голосом!
— Сможет таксист утаить какие-то деньги, уходя с работы? — спросил Сантьяго.
— Существует две категории таксистов, детектив. Есть наемные, таких на этой стоянке большинство. Наемный таксист платит твердую ставку за пользование машиной. Эта «дневная ставка», или «арендная ставка», сдается наличными в конце каждой смены. Кроме того, в начале смены бензобак заполняется полностью. К примеру, второй убитый, Джангахир-хан, работал в дневную смену от таксомоторной компании «Саншайн» в Куинсе. Он выплачивал, полагаю, сто восемьдесят долларов за смену. Если не набирал такой суммы, докладывал из собственного кармана. Таксист, который не сдает посменную ставку, скорее всего лишится работы в данном гараже. Следует указать, что, получив уведомления о штрафе, он обязан оплатить их, в противном случае есть риск лишиться лицензии и, возможно, работы.
Вторая категория — это владелец-водитель, в принципе имеющий лицензию и машину. В действительности почти все они взяли большие кредиты. Сейчас рыночная цена лицензии КТЛ чуть выше шестисот тысяч долларов. Если мистер Хан или первый из убитых, Эйяд Фуад, являлись владельцами-водителями, им пришлось выложить за лицензию шестьдесят тысяч наличными, потом отрабатывать по мере сил остальные девяносто процентов. На это может уйти вся жизнь, детектив, иногда и ее оказывается мало. Напоминаю, это только за лицензию. Кроме этого, им требовалось найти деньги на покупку машины и приспособить ее для использования в качестве такси — это называется «подготовкой». Им пришлось платить за все связанное с подготовкой в КТЛ. Без полной оплаты легально использовать такси нельзя. Нет денег — значит, нет такси — а нет такси, значит, нет денег. Это только чтобы обзавестись машиной и работать. Потом владелец-водитель должен выкладывать деньги за бензин, страховку, обслуживание, выхлопные газы, содержание в гараже и дорожный налог. На то, что остается, они кормят семьи. Положение, — заключила Байджанти Дивайя, — незавидное.
Голос ее вызывал в сознании Сантьяго разнородные сигналы. Он попытался сосредоточиться.
— Как они достают такие деньги, тем более при новых правилах кредитования?
К две тысячи десятому году, после финансового кризиса на ипотечном рынке, краха торговли недвижимостью и дефолта кредитных карточек, по всей стране получение кредита практически требовало продажи своих жизненно важных органов.
— Кредиторы по закладной для индустрии такси предлагают девяносто процентов финансирования на условиях, которые можно мягко назвать ростовщическими, — спокойно ответила она. — Эти кредиторы стали необходимыми для индустрии, особенно после банковского кризиса.
— Где они берут деньги?
— Обычно заключают соглашения с банками. При быстром росте доходов «Урбанк» может оказывать более сильное влияние на оставшихся посредников. Назовите это средством воздействия на средства воздействия.
— Как еще может владелец таксопарка финансировать его, минуя банки и посредников? — спросил Мор так неожиданно для Сантьяго, что у того клацнули зубы. В голосе Мора не слышалось и следа мокроты. Взгляд блестящих глаз Байджанти Дивайя обратился к нему.
— Детектив, существует много мест, где можно найти деньги, — сказала она, и Сантьяго мысленно отметил, что в ее голосе появилась нотка скромности.
— Например? — выпалил он.
Не отводя глаз от Мора, Байджанти Дивайя ответила:
— Полагаю, вы просите меня подтвердить то, что вам уже известно.
Тут Сантьяго растерялся. Разговор резко изменил направление, и он остался в стороне.
— О чем это вы?
— Полагаю, ваш коллега имеет в виду компанию Джавайда Тарика. Это, можно сказать, экспериментальная парадигма, пробная программа для стареющей индустрии, — заговорила она. — Странно, что вы о ней не слышали; большинство таксистов отдали бы многое, чтобы работать там. Рискую показаться банальной, говоря, что эта таксомоторная компания создана, чтобы увеличить доходы как водителей, так и владельцев, они, разумеется, тоже водители, как того требуют правила КТЛ. Компания находится в полумиле отсюда.
— Namaste,
[36]
— сказал Мор, слегка повернув голову в ее сторону.
— Shubh kamanaye,
[37]
— ответила Байджанти Дивайя с улыбкой.
— Что за черт? — проворчал Сантьяго.
— Скажешь мне, что там, черт возьми, происходило? — недовольно спросил Сантьяго. Мор весь день выводил его из равновесия.
— Для hijra она сообразительна, — пробулькал Мор.
— Ладно, до того, как переведешь, что это значит, скажи, на каком языке ты, черт возьми, говорил и откуда его знаешь.
Сантьяго меньше всего хотел обнаружить еще какие-то языковые познания у своего обычно молчаливого партнера.
— На хинди. Изучил по компьютерной программе Розетты Стоун.
Мор наблюдал, как громадные самолеты с ревом поднимаются в небо.
— Ты говоришь на хинди? Этому языку тоже обучают в спецназе?
Сантьяго бессознательно нажимал педаль газа, и они со свистом неслись по скоростному шоссе.
Мор издал горлом неопределенный звук. Сантьяго хотелось набросить на него удавку.
— Вас посылали в Мумбай и Дели для занятий КТП, да? — проворчал Сантьяго. После одиннадцатого сентября отправка «специалистов» управления полиции за рубеж для совместных занятий контртеррористической подготовкой превратилась в увлечение. Разумеется, пока она не стала обходиться слишком дорого.
— Нет, в Джамму и Кашмир, — ответил Мор, и это смутило Сантьяго, поскольку он уловил в его булькающем голосе тоскливую нотку.
— Ну и что такое «hijra»?
— Интерсексуал. В Индии их называют «третий пол».
— Постой. Ты… Она… Нет. Это мужчина?
— Возможно, трансвестит, транссексуал до или после операции или даже гермафродит. В Южной Азии у них долгая история, — рассеянно ответил Мор, видимо, через комок в горле.
Сантьяго на миг подумал, не застрелить ли Мора — в последнее время эта мысль стала приходить все чаще. Он без труда отбросил ее: если они будут проверять все таксопарки, ему может понадобиться переводчик.
Интерсексуал?
Чертов Мор.
Джавайд Талвиндер был доволен. Его старший сын Тарик сообщил о пригодности двух новичков, хороших ребят из Пенджаба, всего два месяца назад приехавших в эту страну. Установленные по настоянию Тарика новые счетчики, соединенные с СГО, окупались. Даже после недельного инструктирования, которое Джавайд проводил сам, было бы неразумно ожидать, что иммигранты запомнят сеть дорог в пяти районах Нью-Йорка меньше чем за месяц. Работающие в реальном времени навигационные программы корректировались ежечасно, поэтому ни один водитель не мог заблудиться. Сообщения о строительстве, авариях и закрытых дорогах тоже поступали на дисплеи каждого водителя в реальном времени вместе с сообщениями КТЛ о конференциях, отъездах из отелей и загруженности в аэропортах, так что таксисты всегда могли находить пассажиров и избегать дорожных пробок. Благодаря регенеративной тормозной системе (дорогостоящей, но в работе, на его взгляд, себя оправдывающей) счетчики никогда не выключались — это означало, что машины остаются на улице, а водители не подвергаются придиркам КТЛ. «Такси на ходу — золотое дно, на стоянке — потеря денег», — подумал Джавайд, повторяя мантру старого ирландца-диспетчера, приобщившего его к делу много лет назад.
