— Не переживай. Когда фотограф работает с моделью,
желательно, чтобы он хоть что-то про нее знал. Так легче. Ты должна идти на
контакт.
Я кивнула и мысленно заставила раскрепоститься свое
напряженное, скованное тело. Фотограф сделал несколько снимков.
— Отвратительно, — замотал он головой и прикрыл
объектив крышкой.
— Что отвратительно? — чуть было не расплакалась
я.
— Все отвратительно. Я не могу работать с девушкой,
которая боится камеры.
— Ничего я не боюсь.
Боишься. Ты заметно нервничаешь и напрягаешься.
Сосредоточься, а еще лучше расслабься. Ты должна быть естественной,
раскрепощенной и сексуальной. Постарайся не обращать внимания на то, что
происходит вокруг тебя. Сейчас, в этой комнате, нет ни меня, ни Александра!
Слышишь, здесь никого нет! Никого! Ты одна, и ты смотришь на этот мир
влюбленным глазами! Покажи нам, как ты себя любишь. Себя, свое тело… Ведь ты же
действительно интересная девушка. Так почему же не можешь преподнести себя
правильно?! Твой внутренний мир должен найти правильное выражение и отразится
на твоих фотографиях. Понимаешь, красота — это не просто красивая грудь и
красивые ноги. Это свет, идущий прямо изнутри. Пока я не вижу этот свет. Ты не
даешь мне это сделать. Скажи, ты сильная или слабая женщина?
— Ой, я даже не знаю. Все зависит от ситуации. Есть
ситуации, в которых у женщины нет выбора, и она становится сильной, а есть
наоборот, где ей нравится быть слабой. А почему ты это спросил?
— Потому что при всей твоей робости в твоем взгляде
читается вызов. Я не люблю работать с феминистками. Мне проще работать со
слабыми женщинами. У них совсем другой взгляд. В этом взгляде чувствуется
необычайное тепло, мягкость, нежность, податливость. С такой женщиной можно сделать
любые снимки, из нее можно лепить все, что угодно. Слабая женщина с
удовольствием отдаст бразды правления умному, надежному мужчине и доверит ему
свою судьбу.
— Ну, не у каждой женщины есть такой мужчина, —
попыталась возразить я.
— Каждая женщина просто обязана найти мужчину, которому
она смогла бы доверится, — не уступал фотограф.
— Что значит «обязана найти»?! Это же не вещь. Такой
мужчина должен найтись сам. Очень многим женщинам приходится самим кормить
своих детей. Их никто не прикрывает, никто им не помогает и уж тем более о них
никто не заботится. Им просто приходится быть сильными.
— Это мы уже ударились в философию. Давай попробуем еще
раз. Только запомни, что в этой комнате никого нет. Ни меня, ни Александра.
Забудь про нас. Слышишь, забудь.
— Постараюсь, — вяло пробурчала я и покосилась на
объектив.
Не смотря на мою кислую физиономию, фотограф начал меня
снимать и ни на минуту не переставал щелкать фотоаппаратом. Совершенно
разочарованная в будущем результате, я равнодушно позировала и делала все, о
чем говорил мне Дмитрий. Но он, по-моему, был увлечен. Съемки длились
бесконечно долго. Когда, наконец, все закончилось, он вытер пот со лба и
посмотрел на Александра.
— Саш, ты прав. В ней что-то есть. Что-то особенное.
Если с этой девочкой немного поработать, она и в самом деле увидит небо в
алмазах. В ней есть скрытая сексуальность, которую при желании можно открыть. А
ну-ка давай попробуем ее переодеть.
Дмитрий позвал какую-то женщину, по всей вероятности,
костюмера, которая увела меня в гардеробную. Она достала весьма откровенное
нижнее белье и черные нейлоновые чулки на черном поясе. Я изумилась и
растерянно развела руками.
— Это кому? Мне?
— Ну понятное дело, что не мне, — ответила тучная
женщина, весившая килограммов сто тридцать, не меньше. — Мне дано
распоряжение, чтобы вы выглядели сексуально, и я обязана его выполнять.
Я переоделась, и мы продолжили съемки. Дмитрий был крайне
напряжен, но с его лица не сходило выражение самого настоящего блаженства.
Наверное это здорово — заниматься в жизни тем, что ты умеешь делать, что тебе
нравится. Странно, но в момент съемок я была по-настоящему счастливой. Я больше
не чувствовала в камере своего заклятого врага, которого страшно боялась. Я
почувствовала в ней друга, который хочет и сможет мне помочь не остаться за
бортом жизни. Изображая самые сексуальные позы, я, к своему удивлению,
возбудилась сама и принялась преподносить свое тело как самую драгоценную вещь
на свете. «Всегда назначай себе высокую цену», — проносились в моей голове
слова Галины. — «Если ты хоть раз опустишь планку и снизишь цену, дабы
побыстрее себя продать, ты упадешь в цене окончательно. Придет время и за тебя
никто не даст и гроша». Я знала, что в моих движениях чувствовалась необычайная
уверенность, и я была горда, что смогла так быстро побороть робость, которую
вызывала камера. Я словно летела по небу полностью отдавшись во власть
объектива и не могла остановиться даже в тот момент, когда Дмитрий не смотрел в
камеру.
— А у тебя на удивление фотогеничное лицо. Оно
преображается, когда на него наставлена камера! — слышались восхищенные
реплики Дмитрия. — А ну-ка распусти волосы!
Я распустила волосы и поправила упавшую бретельку лифчика.
— А теперь сними лифчик.
— Что?!
— Сними этот гребаный лифчик. Он только прячет твою
красивую грудь.
— Но…
— Никаких но. Сними, я сказал!
— Мы так не договаривались…
— Выкини его к чертовой матери! Я хочу видеть твою
грудь!
Немного оскалившись, я скинула лифчик и бросила его прямо на
пол.
— Молодец! Ты должна избавляться от всего, что
сковывает твое тело. — Дмитрий начал пользоваться несколькими камерами, а
я сделала невинные глаза и продолжила эту необычную съемку.
Прикрой груди руками и сделай испуганное выражение лица. Я
хочу увидеть, как ты естественно умеешь пугаться, когда кто-то застает тебя с
голой грудью. Ты должна напугаться по-настоящему, — громко скомандовал
Дмитрий, и принялся фиксировать все, что я делала. — Оближи губы и сострой
похотливый взгляд… Покажи нам, как твое тело хочет бурного секса. Нет, не так!
Кроме секса в твоем взгляде должен читаться голод. Настоящий сексуальный
голод!!! Покажи нам, как ты хочешь мужчину! Как ты его хочешь!
Когда все закончилось, я подняла брошенный лифчик и быстро
прикрыла им грудь.
— Молодец! Замечательно! Теперь нужно набраться
терпения. Работа над портфолио кропотливая, но, как правило, результат
превосходит все ожидания.
Дмитрий посмотрел на часы, а затем повернулся к Саше.
— У тебя как со временем?
