— Услуги свидетеля, например. Даже если бы тебя и не
было на суде, Якова все равно оправдали бы. Хоть ты и лезла из кожи вон, чтобы
он чувствовал себя твоим должником, по большому счету, от тебя ничего не
зависело, ничего. Конечно же, нельзя забыть и про твои услуги интимного
характера. Хотя я не думаю, что они что-то стоят. На Ленинградке или на Тверской
ты бы зарабатывала не так много. Но даже если бы ты устроилась индивидуалкой и
принимала клиентов в салоне или в какой-нибудь съемной квартире, ты бы
зарабатывала не больше сорока долларов в час. И то для этого тебя надо было бы
хорошо приодеть, сделать дорогой макияж и немного обучить искусству любви. Я
плачу тебе не за час, а за ночь. Ночь с девушкой легкого поведения стоит двести
долларов. Я плачу тебе за ночь четыреста. И конечно же, мы с Яковом не можем не
выплатить тебе моральный и физический ущерб после огнестрельного ранения. В
общем так, дорогая, я даю тебе ровно три тысячи долларов, и ты навсегда
покинешь пределы этого дома. Три тысячи долларов — хорошие деньги, особенно для
такой малоимущей девушки, как ты.
Я не могла произнести ни слова и не могла оторвать взгляд от
слишком красивого и слишком хищного лица женщины. Видно было, что она много
перенесла на своем веку. На меня смотрели жесткие, но грустные глаза. Эта
женщина готова биться за свое счастье до последнего, она принадлежала к тому типу
женщин, которые строят свою жизнь сами, а не подстраиваются под обстоятельства.
— Я не сказала вам ни одного оскорбительного слова. Вы
же, напротив, смешали меня с грязью… Что ж, вас можно понять. Не каждая женщина
сможет ходить в любовницах столько времени. Только знайте, что это не дает вам
права меня оскорблять. И еще… Тамара, я вам не верю. Я не верю, что Яков велел
вам заплатить мне по счетам. Вы все придумали. Что же касается моих интимных
услуг… Я спала с Яковом не потому, что я хотела получить с него деньги. Я спала
с ним потому, что я хотела с ним переспать.
Женщина резко подняла голову, а ее колючий взгляд пронзил
меня насквозь. И все же она держалась с достоинством. Она положила на стол
пачку долларов и тихо произнесла:
— Анжела. Возьми, они твои. Не стоит так глупо
отказываться от денег. Твоя гордость не вызывает ничего, кроме смеха. Она
никому не нужна. Сейчас совсем не то время, чтобы ее кому-то показывать. Эти
деньги могут тебе помочь. Ты честно заработала их. Ты играла просто блестяще…
— Я не понимаю, о чем вы.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты не
глупая девушка и хоть молодая, но очень сообразительная. Ты делаешь правильные
ходы. Возьми деньги. Я думаю, тебе не каждый день предлагают такую сумму. Все
равно Яков никогда на тебе не женится. Он не даст тебе ни копейки и выгонит за
ворота этого дома. Ты уйдешь ни с чем.
— Всего доброго. — Я выдавила из себя улыбку и
развернулась на сто восемьдесят градусов с намерением покинуть гостиную.
— Постой! — Крик женщины заставил меня остановиться. —
Анжела, постой. Ты точно не берешь деньги?
— Нет.
Я больше была не в состоянии говорить. Я хотела только
одного — вернуться в кинозал, выключить свет, сесть в кресло и подумать… Я
хотела просто подумать. Сейчас мне это было особенно необходимо.
— Ты отказываешься от денег? — вновь донесся до
меня вопрос.
— Да.
— Тогда извини.
Я удивленно посмотрела на женщину.
— Простите, что вы сказали?
— Я сказала, чтобы ты меня извинила.
— Хорошо. Тогда уберите деньги. Оставьте их себе на
мороженое.
— Убираю. Девочка моя, тут получится слишком много
мороженого…
Тамара сунула в сумочку доллары и встала со своего места.
— Анжела, девочка моя. Я решила не ждать возвращения
Якова. Ты же сама понимаешь, что я бизнесвумен, а у деловых женщин, прочно
стоящих на ногах, всегда напряженка со временем. Я не буду ждать Якова, тем
более, что он приедет ко мне сам. Сегодня он обещал остаться у меня ночевать.
Проводи меня и, пожалуйста, не держи на меня зла. Я просто очень люблю этого
человека. Ты сама понимаешь, когда мы любим, мы сами не ведаем, что творим.
— Вас проводит Вера Анисимовна.
— Нет, девочка моя. Проводи меня сама. Старушка
домработница всегда меня недолюбливала, и я стараюсь пореже встречаться с ней.
Она всегда боялась, что мы с Яковом будем вместе. Она боится элитных женщин,
потому что мы знаем себе цену и с прислугой обращаемся именно так, как
заслуживает прислуга. Это для тебя она Вера Анисимовна, а для меня — одна из
халдеек Якова. Домработница любит деревенских девушек, потому что сама родилась
в деревне.
— Вы хотите, чтобы я вас проводила?
— Хочу. Будь доброй и любезной, девочка моя. Уволь меня
от общения с халдеями. Они всегда действовали мне на нервы.
— Как знаете…
Выйдя из дома, мы оказались на красивой ухоженной аллее,
которая была одной из достопримечательностей этого дома. Некоторое время шли
молча.
— Мне всегда нравилась эта аллея. Она выполнена с
особым вкусом, — нарушила молчание женщина. — Это я нарисовала Якову
эскиз и тщательно разработала проект, выбрала растения, которые могли бы
смотреться здесь более интересно.
— Вы так давно знаете Якова? Вы были с ним знакомы до
того, как он построил этот дом?
— Я была с ним знакома задолго до того, как он построил
этот дом.
— Почему он не ушел от жены и не остался с вами?
— Есть такое понятие, «осенний марафон». В молодости я
насмотрелась на романы моих подруг с женатыми мужчинами, они никогда не
заканчивались чем-нибудь хорошим. Наоборот, приносили одни разочарования, слезы
и страдания. Кода я познакомилась с Яковом, я воспринимала его только как
таблетку от одиночества. Взяла таблетку, запила водой и на время почувствовала
себя кому-то нужной. Таблетка действует недолго, но это время было самым
счастливым в моей жизни. Когда Яков ехал к жене, «действие таблетки»
заканчивалось, и я ждала новой дозы. А затем все это переросло в сложный
клубок, который практически невозможно было распутать. Я, как и многие другие,
оказалось втянутой в изматывающий душу «осенний марафон». Понимаешь, Яков из
тех мужчин, которые не разводятся и тянут двойную лямку до конца своей жизни.
Я испытывала к этой женщине противоречивые чувства. И
сострадание, и жалость, и злобу, и даже ненависть. Мне хотелось ее понять, но
ее цинизм не позволял мне этого сделать.
Когда мы дошли до ворот, Тамара заговорила снова.
