— Да не будет ее никто мочить! Проваливай
отсюда! — все больше и больше теряла терпение Тамара. — Сами
разберемся!
У меня отлегло от сердца.
— Я против ваших разборов ничего не имею, —
продолжал бомж. — Если приехали пугать, то пугайте на здоровье. Пугайте,
сколько вам влезет. Только пугаете вы на моей территории, в моем государстве. А
нахождение на территории чужого государства денег стоит. Тем более, вы не
просто ко мне в гости приехали, а разборы тут чините. Так что, люди добрые,
надобно визу оплатить…
— Какую визу?! — Тамара раскраснелась от злости.
— Обыкновенную! Хочешь деревянными, а хочешь
зелеными! — Представитель бомжовской группировки начал терять терпение не
меньше Тамары.
— Да на кой черт тебе нужны зеленые, если ты на мусорке
живешь?!
Не скажи, голубушка, зеленые нужны всем. И тем, кто на
мусорке живет, и тем, кто в благоустроенных квартирах. Зеленый, он и в Африке
зеленый. Мы раз в месяц отправляем одного из наших людей в город, чтобы
поменять доллары на рубли, а рубли на натуральные продукты. Так что если,
голубушка, ты кого из наших у обменного пункта увидишь, не удивляйся.
— Хорошенькая картина, — нервно засмеялась
Тамара. — Бомж у обменного пункта!
— А ты как думала… Так что, давай плати по таксе и
пугайте, сколько вам лезет. В вашем государстве есть свои законы, а в нашем —
свои. И никуда от этих законов не денешься. Плати, красавица, как положено, а я
работать пойду. Сегодня работы — непочатый край. Скоро еще одна мусороуборочная
машина приедет. Время терять нельзя. Ты занимайся своим делом, а я своим. Ты
мне деньги даешь, и я ничего не вижу и ничего не слышу. Только в последний раз
повторяю, что беспредел чинить не позволю. У нас здесь все строго. Все, как в
аптеке…
Тамара сморщилась, поправила прическу и проговорила злобным
голосом:
— Слышишь, мужик! Пошел вон отсюда. Если бы ты у меня
денег на бедность попросил, я бы и то подумала, давать их тебе или нет. А ты, я
смотрю, тут вымогательством занимаешься. Нехорошо, мужик, ой не хорошо! За это
и поплатиться можно…
Бомж раздул ноздри и принял угрожающую позу.
— Я на бедность давно не прошу. На бедность пусть
бедные просят.
— А ты, значит, не бедный?
— Не бедный. Я начальник, а начальники никогда бедными
не бывают.
— Начальник чего?! Мусорки?!
— Да хотя бы и мусорки…
— Тамар, может этому господину начальнику в бубен
дать? — спросил один из державших меня мужчин. — Давай я ему
хорошенько в бубен заеду, и дело с концом. Еще бы мы бомжей слушали!
Другие бомжи, стоявшие поодаль, подошли к своему товарищу и,
как один, по команде, достали ножи. Тамара побледнела и посмотрела на державших
меня мужчин растерянным взглядом.
— Ребята, да тут всем в бубен не дашь. Уж больно их
много. Всех не перебьешь. Вон и другие начали подтягиваться. Порядок есть
порядок. Мне кажется, что лучше заплатить. Сколько вам я должна? У вас
определенная такса?
— У нас строгая такса. Ровно сто долларов. Хочешь
долларами, хочешь рублями…
— Сколько?!
— Сто долларов?
— За что?!
— За то, что занимаешься незаконными действиями на
нашей территории. Между прочим, твои действия под статью попадают. Так что,
голубушка, плати по таксе и меня не держи. Мне работать надо. Сама знаешь,
время — деньги. Меня и работа, и люди ждут, а я здесь простаиваю.
— А подешевле?
— Что подешевле?
— Мне кажется, ты крутовато берешь…
— Да это не я так беру. Такса такая. У вас там, в
городе, ничего дешевле не бывает. У вас там все только дороже.
Тамара принялась рыться в сумочке.
— Вот жизнь пошла, — разговаривала она сама с
собой. — На свалке и то нужно платить. Где ж на вас на всех денег-то
наберешься! Еще никогда в жизни бомжам не платила. Достав деньги, она брезгливо
протянула их бомжу и спросила:
— Надеюсь, ты сейчас уйдешь?
— Уйду. У нас все по справедливости. Только на
бутылочку еще подкинь, и мы в расчете.
— На какую бутылочку?!
— На обыкновенную. Чего-нибудь горячительного. Сегодня
грех на бутылочку не подкинуть. У нас завтра свадьба.
— Какая еще свадьба?
— Обыкновенная, — совершенно спокойно заявил
бомж. — Ты что, не знаешь, какие свадьбы бывают? У меня сестра замуж
выходит. Вон, видишь, какая красавица.
Бомж махнул рукой до неприличия запущенной женщине,
разгребавшей мусор. Женщина, если конечно такую можно назвать женщиной, точно
такого же неопределенного возраста, улыбнулась и игриво послала воздушный
поцелуй.
— О, бог мой! Даже таких замуж берут… Тут черт знает
сколько лет не можешь выйти замуж… А эта красавица, значит, выходит.
— Выходит! — хвастливо заявил бомж. — —У нее
поклонников много. Каждый добивался руки и сердца, но она отдала предпочтение
Сереге. Он ее долго обхаживал и смог своего добиться.
— А свадьба где будет?
— Прямо в нашем государстве. Где ж еще. Дома. На родной
земле. Гулять всю ночь будем. Пить, гулять, костры жечь.
— А где ж молодые жить-то будут? — Голос Тамары
был полон сарказма.
— Мы молодым домик небольшой соорудили из картонных
коробок…
— А если дождь пойдет?
— Если идет дождь, сверху клеенка натягивается.
— А зимой?
— До зимы еще дожить надо. Зимой мы себе другие дома
мастерим, и костры круглосуточно жжем. Так что, даешь молодым на бутылочку?
— На, держи.
Тамара достала из карманы пятисотрублевую купюру, сунула ее
бомжу и в очередной раз брезгливо сморщилась.
— Тут тебе на несколько бутылочек. Послушай, будь
другом, сделай так, чтобы я тебя больше не видела.
Бомж вежливо раскланялся и удалился. Следом за ним ушли
наблюдавшие за происходящим его собратья.
— Ну что, больше нам никто не мешает, — пропела
Тамара с какой то дурацкой интонацией. — Отбуцкайте ее хорошенько, пусть
знает, что деревенские бабы не самые хитрые и что им совсем не все дозволено,
как они о себе возомнили.
— Не надо! — Мои глаза налились слезами,
подкосились колени.
