— Ты полностью взял все в свои руки. Так нельзя. Оставь
что-то мне. Должно быть что-то сугубо женское, а что-то — мужское. Позволь,
чтобы моя беременность стала моей заботой. А ты занимайся, например, нашим
материальным благополучием. Тебе же это нравится, так не отвлекайся на то, чем
я могу заняться сама.
Яков настороженно свел брови на переносице.
— Другая на твоем месте просто была бы счастлива, что
ей уделяют столько внимания и так относятся к будущему ребенку. Да и вообще,
как ты можешь так рассуждать? Это мой ребенок! О каком женском и мужском ты
говоришь, если это наш ребенок, а не какого-нибудь дяди Вани?! Я одинаково
переживаю как за твое здоровье, так и за здоровье своего наследника! —
взорвался Яков. — Я и при родах присутствовать буду, я хочу первым,
раньше, чем врачи, взять своего богатыря на руки и приложить к твоей груди.
— Ты хочешь присутствовать при родах? — Я ощутила,
что мне катастрофически не хватает воздуха.
— Хочу.
— Но ведь это страшно, это некрасиво, это ужасно… У
многих мужчин, после того как они увидят роды жены, появляется комплекс, они
начинают брезговать своими женами, перестают жить с ними половой жизнью.
— Дорогая, не переживай, тебе это не грозит.
— Почему?
— Потому, что я — не многие. Я особенный и ты должна
это понять. Если бы я был как все, мы бы и жили как все, а не в этом особняке и
не на том материальном уровне, который имеем. И вообще, я не желаю больше
объяснять, как мне дорог наш будущий ребенок и что он значит в моей жизни.
Яков посмотрел на часы и начал меня торопить.
— Вставай, ну что ты лежишь? Я же говорил, нам нельзя
опаздывать.
Рушилась моя последняя надежда. Рушилась под властным
напором Якова.
Я встала с кровати, поправила бесформенную ночную рубашку,
которую посоветовала купить Галина, и посмотрела на мужа затравленным, глубоко
несчастным взглядом:
— Яков, почему я должна наблюдаться у того же врача,
что и Зоя?
— А что тебя смущает?
— Не надо ставить ее мне в пример. Зоя — это Зоя, а я —
это я. Мы разные. Создается впечатление, что тебе совершенно все равно, кто
твоя жена, я или Зоя. Главное, что у тебя есть жена, и ты при женщине…
Мои слова произвели на Якова не самое лучшее впечатление. Он
просто побагровел от злости. Его голос не предвещал ничего хорошего.
— Во-первых, не пойму, что ты имеешь против Зои?! Я
имею полное право ставить ее тебе в пример, потому что я очень хорошо к ней
относился. Во-вторых, я никогда не относился к тому типу мужчин, которые
устраиваются при женщине… Это женщины живут и устраиваются при мне, а не я при
них!
Яков взглянул на меня так, что я принялась быстро одеваться
и, стараясь исправить критическую ситуацию, извиняющимся тоном заговорила:
— Сама не знаю, что с мной. Просто с самого утра я плохо
себя чувствую. Тошнит, кружится голова. Короче, все паршиво. Я почему-то
приревновала тебя к Зое. — Я врала напропалую.
— Если ты приревновала меня к Зое, то ты полная дура!
Нельзя ревновать к мертвым. Это большой грех.
— Просто сказывается скверное самочувствие… Говорят же,
что у беременных нарушается психика. Вот она у меня и нарушилась. Может отложим
поездку и поедем в другой раз?
— Врач нас ждет ровно в половине десятого. Мы потеряли
время и остались без завтрака. Я прощаю тебя только потому, что ты беременна и
тебе нельзя волноваться. А впредь прошу мне не перечить. Я люблю покорных
женщин и никогда не скрывал и не буду скрывать этого.
— Извини. — Я подошла к Якову и поцеловала его в
щеку. — Извини. Я буду покорной. Вот увидишь… Я буду очень покорной. Это
просто беременность. Проклятая беременность.
— Не говори так! Беременность должна быть желанной.
— Ты прав. Беременность должна быть желанной…
— Я жду тебя в машине. Перекусим после осмотра в
ресторане, он там недалеко и славится хорошей домашней кухней.
Яков вышел из спальни, а я, взглянув в зеркало на свое
бледно-зеленое лицо, бросилась к шкатулке, в которой хранила наличность,
выданную мужем на мои собственные нужды. В шкатулке было около двух тысяч
долларов. Я положила купюры в сумочку, вновь посмотрела на свое отражение в
зеркале и пожелала себе ни пуха ни пера. Внизу я столкнулась с Верой
Анисимовной, которая, увидев меня, вздрогнула и развела руками.
— Ой, Анжелочка, что это с вами? Почему вы так
выглядите?
— Я плохо себя чувствую…
— Вы прямо зеленая вся. И даже сегодня не завтракали.
Все бегом, бегом…
— Яков везет меня в больницу.
— Да на вас же лица нет! Надо бы врача на дом вызвать.
Я с трудом сдержала слезы и произнесла с надрывом в голосе:
— Вы же лучше меня знаете Якова Владимировича, он
делает только то, что хочет. Никогда не считается с мнением близких. Для него
есть только одно мнение — его собственное.
Подходя к машине, я постаралась улыбнуться и сдержать слезы.
Получилось и то, и другое. Яков нежно поцеловал меня в щеку. Как только мы
отъехали от дома, в моей сумочке зазвонил мобильный телефон. Это была самая
последняя модель, любезно подаренная моим мужем. На дисплее высветился номер
Галины.
— Кто это? — властно поинтересовался Яков.
— Сестра.
— Ну так ответь!
— Да, конечно.
— Анжел, здорово, ты одна? — услышала я
взволнованный голос Галины.
— Нет. Я еду с Яковом. У тебя что-то случилось?
— Нет. Просто я хотела, чтобы ты мне перезвонила, как
только останешься одна. Если не секрет, куда едет ваше семейство?
— К гинекологу.
— Куда?! — В трубке послышался какой-то грохот Мне
показалось, что Галина просто упала со стула.
— Яков нашел мне очень хорошего гинеколога. —
Каждое слово давалось мне с огромным трудом. Больше всего на свете я боялась не
выдержать и разрыдаться. — Ты даже не представляешь, как мне повезло с
мужем. Он у меня очень заботливый. Хочет даже присутствовать при родах…
В трубке повисло молчание, а потом голос Галины стал еще
более взволнованным, чем раньше.
— Анжела, я тебя поняла. Я прекрасно тебя поняла.
Только не вздумай сдаваться. Помни, у каждого человека есть своя цена. Дай
врачу денег. Любым способом дай врачу денег.
