— Да, это очень хороший врач, — как ни в чем не бывало
продолжала я. — Это закрытая клиника для особо важных персон. Туда простой
смертный не попадет.
— Анжела, я тебя поняла, — правильно истолковала
мои слова Галина. — А ты и не простая смертная, если такого мужика
отхватила. Я поняла, что Яков платит врачу большие деньги, но ты дай еще
больше. Только не сдавайся. Купи сегодняшнее молчание, а что будем делать
дальше, решим потом. Не сдавайся при любых обстоятельствах, иначе — беда.
Тщеславный Яков был доволен моими комплиментами в его адрес.
Он посмотрел на меня взглядом, полным бесконечной любви и заботы и промурлыкал:
— Спроси, как там поживает машина? Хорошо ездит?
— Галина, Яков спрашивает, как там твоя машина? Не
ломается? Ты довольна?
— Передай, что все о’кей. Было бы замечательно, если бы
твой бесценный Яков, дай бог ему, конечно, здоровья, мне еще квартиру подогнал,
а то в коммуналке жить надоело.
— Об этом ты ему сама, пожалуйста, скажи.
— Скажу как-нибудь. Ладно, Анжелка, я в тебя верю. Если
ты смогла такого мужика отхватить, то умудрись его удержать. И запомни, ни при
каких обстоятельствах не сдавайся. Ни при каких…
Закончив разговор, я вдруг почувствовала, что Галинины слова
прибавили мне уверенности, которой так не хватало в эти минуты. Сказать Якову,
что Галина просит купить ей квартиру, я не решилась, но все ее похвалы
передала.
Медленно, заостряя внимание на каждом слове произнесла:
— Галина очень благодарна тебе за машину. Она говорит,
что ты настоящий мужчина и, что она бесконечно тебе благодарна. Она мне очень
завидует.
— Вот видишь, — расплылся в улыбке польщенный
Яков. — Хоть твоя сестра меня ценит.
— Я тоже тебя ценю…
— Если ты меня ценишь, тогда доверься мне полностью. Я
твой супруг и никогда не сделаю тебе ничего плохого.
— Надо же, успели! Как в аптеке, минута в
минуту, — возбужденно говорил он, когда мы шли по коридору клиники.
Я шла следом на ватных ногах и чувствовала, что у меня
окончательно сдают нервы.
Как только мы вошли в кабинет я оперлась о входную дверь,
потому что ноги подкашивались. Пожилая женщина, увешанная бриллиантами,
бросилась нам навстречу. Она обняла Якова и поцеловала в щеку.
— Яков Владимирович, душка, как я рада вас видеть!..
Бог мой, у вас такое горе… Я так любила вашу Зою, — защебетала она. —
Она была потрясающая женщина. Просто потрясающая… Я как узнала, что с ней
произошло, так за вас переживала. Ни для кого не секрет, что она была большой
любительницей выпить… Яков Владимирович, дорогой ты мой человек, прими мои
соболезнования. Я знаю, как вам ее не хватает. Она была таким удивительным
лучиком света… Но я искренне рада, что сейчас вы нашли свое новое счастье…
Жизнь продолжается, ничего не стоит на месте. Мы живем, несмотря на все утраты,
разочарования и потери. Жизнь продолжается, и мы должны жить…
Женщина посмотрела на меня оценивающим взглядом, в котором
читалась фальшивая доброта, и развела руками:
— Яков Владимирович, какая красавица ваша новая жена!.
Она, как две капли воды, похожа на Зою.
— Я пока не афиширую свой брак, — немного
растерялся Яков. — Со дня смерти жены прошло не так много времени… Но у
меня будет ребенок. Вы понимаете, ребенку нужно отчество и фамилия. Но дело не
только в этом. Я уже далеко не в том возрасте, когда мужчина женится только
потому, что женщина от него забеременела. Я… Я люблю эту женщину. Я люблю ее и
люблю нашего с ней ребенка.
Врач еще крепче обняла Якова за плечи.
— Я вас прекрасно понимаю. Вам давно пора иметь
наследника. Зоя не могла вам его дать, как только мы ее ни лечили. Я очень рада
за вас! Господи, как я за вас рада… В этой жизни так заведено, если мы кого-то
теряем, мы обязательно кого-то находим.
Женщина вновь расплылась в фальшивой улыбке и протянула мне
руку.
— Зинаида Ивановна.
— Анжела, — произнесла я дрожащим голосом чувствуя
предобморочное состояние.
— Деточка, а ты чего встала у двери? А ну-ка садись на
кресло.
Я села на кушетку и оперлась спиной О холодную больничную
стену.
— Деточка моя. Заходи за ширму и садись на кресло.
Сначала я посмотрю тебя на кресле, а уж потом положу на кушетку.
— Моя жена сегодня с самого утра чувствует себя просто
ужасно, — принялся объяснять Яков.
— Не переживайте, Яков Владимирович. Ради бога, не
переживайте. Сейчас мы все выясним и все, что надо, пропишем, все, что нужно,
сделаем.
Я устало посмотрел на Якова тихо произнесла:
— Яков, выйди, пожалуйста, из кабинета.
— Зачем?
— Затем, что меня будет смотреть врач.
— Но я никогда не выходил, когда врач смотрел Зою…
— Яков, я не Зоя. Я Анжела, — резко, впервые в
нашей совместной жизни, перебила я.
Врач тут же бросилась на защиту моего ошарашенного супруга.
Поправив бриллиантовое колье, сверкающее из под расстегнутого халата, она
удивленно заморгала.
— Деточка моя. Да ты что, собственного мужа
стесняешься?! — заговорила она, натягивая резиновые перчатки. — Он
посидит на кушетке. Мы с ним за жизнь поговорим, давно не виделись… А ты будешь
за ширмой.
— За жизнь говорят за пределами кабинета, — резко
перебила я женщину и направилась за ширму. — Яков, выйди, пожалуйста. Как
только врач меня осмотрит, обязательно тебя позовет и сообщит результат.
— Как знаешь! — Рассерженный Яков вышел из
кабинета и громко хлопнул при этом дверью.
— Деточка, ну зачем ты так? У тебя же муж золотой. На
такого молиться надо. Это ж так приятно, что мужчина хочет принять активное участие
в женских проблемах. Сейчас таких мужиков днем с огнем не найдешь. Его поощрять
надо, а не ругаться, — говорила женщина, пристально разглядывая мой уже
появившийся живот.
— Я и так на своего мужа молюсь, — выговорила я,
чувствуя, что еще немного и у меня начнется истерика.
— Какой, ты говоришь, у тебя срок?
— Сроки не совпадают, — ответила я, словно во сне.
Голова закружилась, я вынуждена была ухватиться за кресло.
— Что? — От растерянности врач поправила свои
слегка съехавшие на нос очки, прямо не снимая перчаток.
