– Где доверенность? – спросил он.
– Какая? – прикинулась дурой Катька.
– На вождение чужого автомобиля!
– Да какой же он нам чужой? – снова удивилась Катька. – Родной брат, можно сказать!
– А права у вас имеются? – продолжал наступать гаишник. – Предъявите!
Катерина вздохнула, смиряясь с неизбежными финансовыми потерями. Выпрыгнула из кабины, взяла гаишника под руку, отвела его куда-то назад, за машину. Оттуда тут же послышалось глухое гудение голосов, изредка прерываемое игривым смехом Катерины и редкими междометиями постового.
Я сидела, закрыв глаза и поручив свою душу богу. Мысленно я уже видела себя в наручниках, а Катьку… Господи, Катька тут совершенно ни при чем! Нужно ее как-то вытаскивать. Что бы мне такое придумать? О! Скажу, что обманула подругу. Она понятия не имела, что везет мертвого человека! Нет, это неуклюжая версия. Просто смехотворная. Нет, не годится… Тогда нужно…
На этом месте мои мысли прервались и разлетелись в стороны, как стая непуганых ворон. Потому что дверца распахнулась и Катька шумно плюхнулась на сиденье. Осмотрев то, что от меня осталось, она поинтересовалась, жива ли я.
– Не знаю, – ответила я шепотом.
Тут в мое окошко кто-то стукнул, мы одновременно заорали и подскочили на месте.
Удивленный гаишник стоял рядом с моей дверцей и хлопал глазами. Я нашарила ручку, немного опустила стекло. Голова мертвеца по-прежнему лежала на моем плече.
– Какие вы нервные! – усмехнулся гаишник.
Я растянула резиновые губы в не поддающейся описанию улыбке. Гаишник поморщился. Наверное, моя улыбка ему не понравилась.
– Ночью все нервные, – нашлась Катерина, наклоняясь к окну рядом со мной.
– Да какая ночь?! Уже утро! – успокоил нас постовой. – Половина пятого.
Сердце у меня упало в пятки. Ночь кончается! Скоро станет светло, а мы до сих пор не избавились от трупа!
– Сколько-сколько? – в отчаянии переспросила я.
– Половина пятого, – повторил гаишник и подозрительно уставился на меня.
– Господи, Ванькина жена уже обзванивает морги! – пришла на выручку Катерина. – Мы поедем, а? А то она ваших коллег изнасилует!
– А она симпатичная? – поинтересовался гаишник игриво.
Катька неопределенно пожала плечами, и постовой быстро сориентировался:
– Понятно. Тогда не надо. Ладно, поезжайте. Я что хотел сказать… Там впереди еще один пост, если остановят, скажите, что Самойленко вас проверил.
– Спасибо, – сказала Катька и кокетливо повела бровями.
Гаишник обошел машину. Катерина приоткрыла свою дверь.
– Значит, как договорились? – спросил он многозначительно. – Завтра в пять?
Катерина что-то ответила, а что, я уже не разобрала. Только услышала, как дверца наконец захлопнулась, и ухмыляющийся постовой отошел назад.
– Господи, неужели пронесло? – вырвалось у меня.
Катерина смотрела вперед не отрываясь. Улыбка сползла с ее лица, и оно мгновенно стало измученным и хмурым.
– Не пронесло, – ответила она. – Все выдоил, скотина. До последнего цента.
– Я возмещу.
– Это само собой, – сказала Катерина сквозь зубы и мрачно ухмыльнулась.
Несколько секунд я молчала, потом робко поинтересовалась:
– Куда мы его везем?
– За город, – ответила Катерина. – Доедем до Немчиновки, там видно будет. Была в Немчиновке? Нет? Сейчас побываешь, – пообещала подруга и с силой надавила на педаль газа.
Мы выехали за кольцевую. Катерина сбросила скорость, свернула на узкую проселочную дорогу. Машина поползла по неровным ухабам.
– Я здесь когда-то была, – объяснила Катя, не отрывая взгляда от лобового стекла. – Давно. Года два назад. Насколько я помню, недалеко должен быть пруд. Если, конечно, его еще не засыпали.
Я немного пришла в себя и сделала то, что давно хотела: подняла безжизненную голову со своего плеча и уложила ее на изголовье сиденья. Мне сразу стало намного легче.
– Зачем нам пруд? – спросила я.
– А ты не понимаешь?
Я посмотрела на Катьку. Катька посмотрела на меня. Мне стало страшно.
– А что с ним еще делать? – прочитав мои мысли, огрызнулась подруга. – Предлагаешь оставить прямо под кустиком? Чтобы его обнаружил любой деревенский пацан через пару часиков? Ну, тогда к тебе большая просьба: побудь дома, никуда не уходи. За тобой приедут.
– Откуда милиция узнает? – захныкала я, но Катька перебила меня яростным возгласом:
– От верблюда! Да приди ты в себя хоть ненадолго, идиотка! Нас только что остановил постовой! Ты думаешь, он не сможет узнать мужчину в вечернем костюме с галстуком-бабочкой? Он на труп полчаса пялился! К тому же описать нас – пара пустяков! Нет, милая моя, нам его оставлять на видном месте никак нельзя.
Я посмотрела на мертвеца. Бледные рассветные лучи замерцали в стекляшках глаз. Я содрогнулась.
– Катя, я не смогу.
– Еще раз это скажешь, выйду из машины, поймаю тачку и уеду домой, – пообещала подруга. – Я для кого тут стараюсь?! Для себя, что ли?!
Я отвернулась и стала смотреть в окно. Асфальтированная городская местность закончилась, вокруг нас живописно раскинулись пригорки и рощи деревни Немчиновка.
– Слава богу, пруд на месте, – вздохнула Катерина.
Я посмотрела в лобовое стекло. Впереди маячили берега обширного пруда. Водоем, как и полагается, был очень мутным, очень грязным и очень заболоченным. Катерина подвела «Газель» почти вплотную к берегу и остановилась.
– Все, – сказала она. – Дальше придется как-то приспосабливаться.
Подруга открыла дверцу, спрыгнула вниз. Негромко выругалась, предупредила, что после дождя здесь грязно до ужаса. Я открыла свою дверцу, оглядела размытую влажную почву. Ну, была не была… Я перекрестилась и прыгнула вниз.
Катерина уже бродила вдоль берега, что-то разыскивала на земле. Нашла большой увесистый камень, подняла его, вернулась к машине.
– Вот, – сказала она, не глядя на меня. – Веревка нужна. Иначе всплывет.
Я молчала. Подруга бросила камень на землю, посмотрела на меня:
– Ты в сознании?
– К сожалению, да, – ответила я, обретая голос.
– Тогда подумай, где нам взять веревку.
Я приложила руку к голове, сосредоточилась на поставленной задаче. Не нужно думать для чего понадобилась веревка, нужно подумать, где ее взять. Так… Веревка, веревка, веревка… Вспомнила!
– В кузове! Я свои картины перевязывала, прежде чем уложить. Только не знаю, насколько она прочная.
